— Следует также упомянуть о существах, порождаемых Изнанкой вне связи с Сокрушениями… — Ирлеф умолкла. — А почему дальше ничего нет?
Действительно, примерно две трети текста на последнем листе были тщательно соскоблены.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Хавр. — Не я это сочинил и не мне это уничтожать.
— Интересно, что имеется в виду под порождениями Изнанки, не связанными с Сокрушениями? — Ирлеф задумалась.
— Скорее всего перевертни, свободно странствующие между обоими мирами.
— Разве есть такие? Никогда не слыхала. Что же они из себя могут представлять?
— Вот уж не знаю.
— Хочешь сказать, ты никогда с ними не встречался?
— С кем я только ни встречался в Заоколье. Но не будешь же расспрашивать каждого урода, как он здесь очутился — при Сокрушении или помимо него. Тут совсем про другое приходится думать — убегать тебе или драться… Ну хватит об этом. Времени мало, а дел много.
— Я и замечаю, что ты слишком занятым стал, — Ирлеф вернула ему листки и встала, видимо, собираясь уходить. — Даже на Сходке сегодня не был.
— Я предупреждал, что не появлюсь до обеда, — буркнул Хавр.
— А тебе не мешало бы поприсутствовать. — Ирлеф уже стояла в дверном проеме, слишком высоком и узком для человека. — План похода в Заоколье наконец-то утвержден.
— Я и не сомневался в этом, — Хавр изобразил полнейшее равнодушие. — Могла бы что-нибудь поинтереснее сообщить.
— Могу и поинтереснее. Признано опасным и неразумным посылать в Заоколье двух людей, рожденных за пределами Дита, тем более что один из них может оказаться скрытым перевертнем. С вами пойдет третий, в преданности которого Сходка не сомневается.
— Кто же этот третий? — усмехнулся Хавр. — Не ты ли, любезная?
— Ты угадал. Но изменить уже ничего не сможешь. И не пытайся.
— Блюститель Заветов ищет приключений? Опасностей? Лишений?
— Вовсе нет. Но, как я убедилась, на этом свете для меня существуют только два безопасных места. Рядом с тобой или там, где ты до меня вообще не сможешь добраться.
И еще одна встреча ожидала меня в этот день — последний день пребывания в Дите.
А посетил меня не кто иной, как Блюститель Братской Чаши — таинственный затворник, покидавший свой дом-крепость только ради посещения наиважнейших Сходок, гроссмейстер ордена кастратов (наверное, ему от причинного места больше всех отхватили), великий молчальник, человек без пороков и слабостей (в его положении и я бы таким стал), один из немногих адептов зелейника, которому было дозволено общаться с дитсами.
Случайно или нет, но он появился в моем новом жилище, когда Ирлеф уже ушла, а я еще не завалился спать.