Энджи сразу увидела знакомые лица. Люди поднимали головы, кивали ей, вежливо улыбались и косились в сторону кабинета Конлана. Было совершенно очевидно, что визит бывшей жены босса вызывает у них беспокойство. Наверняка весть о ее появлении быстро разнесется по всему коллективу, ведь репортеры обожают новости и сообщают их всем.
Она вздернула подбородок, перехватила сумку вспотевшими пальцами и решительно пошла вперед. Она увидела Конлана прежде, чем он заметил ее. Он стоял у окна в своем кабинете и говорил по телефону. И одновременно надевал пальто.
В одно мгновение на Энджи накатило все то, что она так долго отгоняла от себя. Она вспомнила, как Конлан, едва проснувшись, целовал ее каждое утро, даже если опаздывал на работу. Вспомнила, как она иногда отстраняла его, потому что ее голова была занята другими, более важными вещами.
Энджи постучала в стеклянную дверь.
Конлан повернулся, увидел ее. Его улыбка медленно угасла, он прищурился. От возмущения? От разочарования? Теперь уже Энджи не была уверена, что правильно читает по его лицу. А может, оно выражало грусть?
Он поманил ее, приглашая зайти. Она открыла дверь и прошла внутрь. Он тем временем говорил в телефон:
— Это ненормально, Джордж. У нас сроки. Мой фотограф уже наготове. Уже сидит в автобусе и ждет.
Энджи оглядела его стол. Он был завален бумагами и письмами, с краю лежала стопка газет. Ее фотография исчезла со стола. На нем вообще не было ничего личного, ни одного предмета, указывавшего на то, как теперь проходит его жизнь.
Энджи продолжала стоять и изо всех сил сдерживалась, чтобы нервно не притопывать и не теребить сумку пальцами.
— Десять минут, Джордж. Не уходи. — Конлан повесил трубку и повернулся к Энджи: — Энджи! — Вот и все, что он произнес. «Зачем ты пришла?» не прозвучало, но явно подразумевалось.
— Я была в городе. Я подумала, что мы могли бы…
— Ты не вовремя, Энджи. Это был Джордж Стефанопулос. У меня с ним встреча через… — Он посмотрел на часы. — Через семнадцать минут.
— О!
Конлан взял свой дипломат.
Энджи шагнула вперед. Она вдруг почувствовала себя ужасно уязвимой.
Конлан поднял голову.
Ни один из них не произнес ни слова. Кабинет в одно мгновение наполнился призраками и давно стихшими звуками. Смехом. Плачем. Шепотом.
Энджи очень хотелось, чтобы Конлан бросился к ней или хотя бы сказал, что он рад ее видеть. Тогда бы она сказала ему «Я виновата перед тобой», и он сразу бы понял, зачем она пришла.
— Мне надо бежать. Извини. — Конлан протянул к ней руку, будто собирался похлопать ее по плечу, но тут же опустил, так и не дотронувшись до Энджи.