— Зачем ты приезжала в офис?
Существовало множество вариантов ответа на этот вопрос. Только сначала Энджи надо было для себя решить, как далеко она хочет зайти. Долгие годы она скармливала Конлану полуправду, а начала с того, что стала защищать его от плохих новостей. Однако этот путь оказался скользким, она рухнула и кубарем покатилась вниз. Закончила она тем, что стала защищать саму себя. Чем сильнее болело у нее сердце, тем глубже она уходила в себя. Пока однажды не обнаружила, что она одна.
— Я соскучилась по тебе, — ответила Энджи.
— Что это значит?
— А ты по мне не скучал?
— Просто не верится, что ты спрашиваешь меня об этом.
Энджи встала и подошла к нему.
— Вот так?
Она встала на колени перед ним, и их лица оказались на одном уровне. Она заглянула в его голубые глаза, вспоминая, как ей нравилось смотреть в них и видеть свое отражение.
— Я обезумела, — произнесла она, повторяя слова, которые много месяцев назад сказала ему в детской.
— А сейчас ты в здравом уме?
Звуки его голоса подняли в ней новую волну воспоминаний.
— «В здравом уме» — это слишком по-взрослому. Но мне значительно лучше. Я почти смирилась.
— Энджи, ты пугаешь меня, — тихо произнес Конлан.
— Почему?
— Ты разбила мне сердце.
Она подалась к нему и прошептала:
— Не бойся.
Энджи забыла, каково это, когда тебя страстно целуют. Она снова чувствовала себя как в юности, нет, даже лучше, потому что сейчас не испытывала ни тоски, ни страха, ни отчаяния, присущих юности. Она просто ощущала, как силы вливаются в нее, пробуждая ее тело и наполняя всю ее радостью.
Конлан оторвался от нее.
Энджи в недоумении посмотрела на него. Она вся горела от желания.
— Кон?
Им тоже владело желание, она поняла это по тому, как потемнели его глаза. На мгновение он поддался своей страсти, но все же решил перебраться на менее опасную территорию.
— Я любил тебя, — произнес он.
Если ее воспоминания и были скрыты под пеленой, эта фраза, сказанная в прошедшем времени, сорвала ее. Этими тремя словами он обнажил свою душу и передал ей все, что было для него важно.
Энджи взяла его за руку. Конлан вздрогнул и попытался высвободить руку, но она не отпустила. На его лице было написано смятение. Но Энджи разглядела и то, что было спрятано под покровом обиды и разочарования. И надежда вспыхнула в ней с новой силой.
— Поговори со мной, — попросила она. Энджи хорошо помнила, что сама подтолкнула его к другому — не разговаривать с ней. За те месяцы, что прошли со смерти Софи, она стала такой хрупкой, что он научился окружать ее молчанием. Сейчас Конлан боялся своих чувств к ней, боялся, что ее ранимость по-прежнему живет в ней, вытесняя и ее любовь, и его самого.