В дверях стояла мать. На ней была коротенькая гофрированная черная юбочка, черные сапоги и плотно обтягивающая грудь голубая футболка. В этой футболке — что-то подозрительно новой она выглядит, подумала Лорен, — она казалась еще более тощей. Некогда красивое лицо сейчас представляло собой сочетание острых углов и глубоких впадин. Выпивка, сигареты и годы неустроенной жизни отобрали у этой женщины всю красоту и оставили лишь потрясающий зеленый цвет ее глаз. Они выделялись на фоне бледной кожи и все еще привлекали внимание. Когда-то Лорен считала свою мать самой красивой женщиной в мире — тогда многие так считали. Долгие годы ее мама получала все необходимое, используя свою внешность, но по мере того, как красота угасала, таяла и ее способность добиться желаемого.
Мать поднесла к губам сигарету, затянулась и резко выдохнула дым.
— Ты нехорошо смотришь на меня.
Лорен сокрушенно покачала головой. Вот опять: мама не в настроении, потому что «недобрала», она трезвее, чем ей хотелось бы. Девочка встала и принялась наводить порядок в комнате.
— Я никак на тебя не смотрю.
— Ты должна быть на работе, — капризно проговорила мать, ногой захлопывая за собой дверь.
— Ты тоже.
Мать расхохоталась, плюхнулась на диван и забросила ноги на журнальный столик.
— Я как раз туда и шла. Но ты же знаешь, как бывает.
— Ага, знаю. По пути тебе попался «Прибой». — Лорен услышала горечь в собственном голосе и тут же упрекнула себя за то, что позволяет выплеснуться своим эмоциям.
— Не начинай!
Лорен подошла к дивану и села на подлокотник.
— Ты взяла двадцать баксов у меня из-под подушки. Это были мои деньги.
Мать загасила сигарету и тут же прикурила новую.
— И…
— Меньше чем через две недели у меня в школе будет торжественный вечер. Мне… — Лорен помолчала. Ей не хотелось рассказывать матери о своем затруднительном положении, но у нее не было другого выхода. — Мне нужно платье.
Мама повернула голову и уставилась на нее. Вившийся над сигаретой дымок, казалось, только увеличивает разделявшее их расстояние.
— Как раз на таком вот школьном вечере меня и обрюхатили, — наконец проговорила она.
Лорен еле удержалась от того, чтобы не закатить глаза.
— Я знаю.
— К черту вечер!
Лорен просто не могла поверить, что после стольких лет все еще болезненно реагирует на подобные ситуации. Когда же она поймет, что пора перестать надеяться на то, что мать когда-нибудь изменится?
— Спасибо, мам. Ты, как всегда, очень помогла мне.
— Ты сама увидишь. Когда немножко подрастешь. — Мать выпустила клуб дыма. Ее губы задрожали, и на какое-то мгновение ее лицо стало печальным и жалким. — Все это ничего не значит — то, что ты хочешь, то, о чем ты мечтаешь. Человек живет с тем, что остается.