— Ваш главный противник, мисс Хёрст, похоже, не имеет ничего против посторонней помощи. Более того, почти все женщины из обслуживающего персонала присягнули на верность ей.
— Присягнули ей? Это что, война?
— Похоже на то. Миссис Прюитт и горничная с господского этажа уже завербованы, и притом методами, весьма нелестными для вашей репутации. Это в некотором роде восстание. Мы с мистером Хэем сделали всё, что могли, чтобы подавить мятеж, только нам ответили в недвусмысленных выражениях, что мы — «из вражеского стана».
Александр нахмурился:
— Я отказываюсь быть впутанным в дела прислуги.
— Это весьма неразумно, милорд, ибо они для вашего комфорта просто необходимы. — МакКреди направился к подносу, установленному у камина. — Обычно на завтрак в ваши комнаты поставляются варёные яйца, ветчина, тосты, свежие фрукты и кофе. — Он приподнял крышку с подноса. — Два горелых тоста, кусок жирной ветчины и чашка еле тёплого чая.
— Чёрт побери! Надо было утром спуститься к завтраку. Я бы так и сделал, если бы не желание принять ванну, чтобы снять болезненные ощущения в заднице.
— Милорд, это ещё не всё. Хоть я и натираю сам ваши сапоги, используя мою специальную шампанскую смесь, к остальным вашим ботинкам я обычно не прикасаюсь. Вы обратили внимание этим утром на состояние вашей обуви?
— Я не смотрел.
Голос МакКреди дрогнул:
— Умоляю, и не смотрите. А посмотрите лучше на ваши новые крахмальные галстуки — на выполненные прачкой и её дочкой услуги.
— Они оставили их мятыми?
— О, нет, милорд. Это очень хорошо обученная прислуга. — МакКреди подошёл к туалетному столику, где лежала стопка свежих галстуков. Он взял верхний и протянул его Александру.
— Боже милостивый, да это же жёсткая деревянная доска!
— Вот именно. Чтобы повязать его вокруг шеи, вам понадобится молоток.
— Чёрт побери! Я уже начинаю жалеть, что однажды позволил этой женщине уговорить меня изменить свои планы.
— О нет, милорд. Какой бы сложной не была нынешняя ситуация, это всё — таки лучше, чем планы по уничтожению девушки без справедливого суда.
— Ей не нужен справедливый суд; я и так знаю, что она сделала.
— Милорд, девушка…
— Она не школьница. Ей двадцать три года.
МакКреди терпеливо улыбнулся:
— Ну, для меня это девушка.
— А для меня — боль в заднице, — проворчал Александр.
— Со слов миссис Прюитт я понял, что молодая мисс — дочка приходского священника?
— Да.
— И большую часть жизни замкнуто жила в деревне?
— Ты бы никогда этого не подумал, если бы видел, как она в гостиной сдерживает напор поклонников.
— Сдерживает их напор: вот именно, милорд. — МакКреди собрал перекрахмаленные шейные платки и положил их на столик у двери. — Милорд, люди в нашем возрасте знают, что поступки красноречивее слов. — Он сделал паузу. — Хотел бы я знать, не эту ли идею пытается донести молодая мисс?