и запорет розгами насмерть. Может быть, чудовищная резня, устроенная Иродом сохранилась в образах именно там, где она и происходила с наибольшими жертвами. Рождество Христово повлекло за собой массовые убийства, а не наоборот. Память осталась в названиях, память осталась в страхе. Но и мерзкая ведьма, и злобный козел вытеснились добрым белобородым Сантой Клаусом. Он освободил от страха всех детей, по крайней мере, тех из них, кто верит в доброе Знамение Рождества Спасителя. На то он и Освободитель, чтоб освободить Веру в Жизнь.
«Ты победил Зло», — улыбнулся Никола. — «Не каждому из людей это удается. Но оно, понимаешь, заразно. Кто хоть раз столкнулся с ним, не может в нем не запачкаться. Вот поэтому я здесь, чтобы помочь тебе хоть чуточку очиститься».
«Это как?» — удивился Садко.
Санта Клаус ничего не ответил, улыбнулся, извлек откуда-то, будто из воздуха кантеле и, прислонившись к камню, провел рукой по струнам. Звук был неплохим, но, на вкус лива, уж больно классическим, скучным. Привык за столько лет к своему рукотворному инструменту. Но это не мешало ему воспринимать чужое творчество вполне по-человечески: если нравится — порадоваться и выказать восторг, не понравится — ничего не говорить, даже никак не намекнуть. Человек старался, выражался — чего его обижать? И так хватает завистников, тупиц и халтурщиков, для которых самоцелью является обидеть ближнего посильнее.
«Снилось мне: неожиданно выпал снег. В мире наступили тишина и свет.
Свет и тишина, покой и белый снег. Жаль, что это только снилось мне», — неожиданно чистым и приятным голосом запел Никола, перебирая пальцами лады. Песня была удивительная, чем-то похожая на колыбельную. На душе становилось радостно и покойно, словно выбежал утром во двор — а там чистый свежевыпавший снег, ни одного звука, ни ветерка, легкость во всем теле. Потому что Рождество, потому что детство.
«Снилось мне, что печали кончаются. Люди одинокие встречаются.
Встретятся, молчат и улыбаются. Жаль, что это только снилось мне», — пел Санта, а ночь вокруг как-то сгущалась, становилась осязаемой и ощутимой. Она давила на веки, она избавляла от нагрузки каждую мышцу, ну, или почти каждую. Она обволакивала блаженной пустотой голову.
«Снилось мне: по притихшему городу проплывает медленное облако.
Облако покоя в целом городе. Жаль, что это только снилось мне»
[145]