Царь вновь появился, когда народ, помаявшись, расселся за трапезу. Большая часть закуски была съедена, пиво и вино почти выпито, но Владыка гуанчей на это не обратил внимания.
— Нам надо всех известить, что пробил наш час, мы уходим, — сказал он собравшимся за столом.
— Когда? — спросил Эйно Пирхонен.
— Три дня, — ответил тот. — У нас всего три дня.
— Пойдут не все, — заметил один из телохранителей, доселе казавшийся немым.
— Неволить нельзя, — ответил за Царя его советник.
Опять пришлось разделиться, по человеку на каждый из пяти островов, не считая Лансароте, который уже и не считался владениями гуанчей, и Тенерифе. На него отправился сам Владыка. С телохранителями, конечно.
Уже перед тем, как разбежаться, Садко изловил Царя за рукав:
— Послушай, Ваше Величество, — сказал музыкант. — Время, конечно, знаковое, но не остался закрытым один вопрос. С нами-то — что? Мы ж, вроде, с вами уходить не собирались. После известных событий и с инквизиторами оставаться нет возможности. Может, есть какое-нибудь ответвление в твоих пещерах: бац — и в Новгороде?
— Ильмень подходит?
Садко показалось, что сановный собеседник над ним посмеивается, поэтому в тон ему ответил:
— Если только не на середину.
— Я свое обещание сдержу. Уйдете все, — очень серьезно сказал Царь.
Больше отвлекать его на разговоры Садко не решился.
На остров Тойнен, самый ближний к агрессорам, отправился Дюк, на круглый, как блюдце Гран-Канария — Василий Буслаев, на некогда красный Гомер двинулся музыкант. Остров Пальма, где оказывал свою помощь в руководстве Илейко, был целью Эйно Пирхонена.
Самый отдаленный остров считался самым трудным, чтобы с него выбраться. Течение не позволяло плыть на маленькой гребной лодке прямо на Теренифе. Пешком расстояние между этими островами можно было одолеть за три четверти суток, на лодке в два раза дольше. Это если по прямой, но такой путь приводил прямиком в океан, куда сносило суденышки с фатальной неизбежностью. Поэтому народ двигался через ближайший, чуть отстоящий в стороне остров Гомера.
Илейко связал несколько лодок вместе, установил на них косые паруса и сбоку приделал руль. Теперь гораздо больше гуанчей могли, рассевшись по настилу, добраться до острова Гомера и Тенерифе. К слову сказать, никто из них не впадал в панику, когда расстояние между ними и твердой землей увеличивалось — где-то жила в них память о морских путешествиях былого «морского» народа.
Все бы ничего, но, как обычно случается, именно в день бегства с Лансароте Садка и товарищей, инквизиторы начали массированный захват ближайших к острову земель. Они высадились на Тойнен, и несколько ударных кораблей двинулось к Гран-Канарии.