Мы случайно остановились посреди огромной площади, пыльной, раскалённой, пустынной, перед величавым собором, построенном Королём-Разбойником Роджером II, и замерли, услышав нежнейшую, непонятно откуда исходившую музыку. Это был Нино Рота. Мы с супругой Леной обернулись друг на друга и молчали, не веря, что слышим эту печальную мелодию вместе.
– Помнишь?
– Помню!
Также мы одновременно услышали колокольный звон, когда вдвоём обходили наш нижегородский Светлояр. То была такая тайна, которой делиться нельзя.
Вдруг открылись двери храма, в который мы и желали попасть, и оттуда выпорхнули на только что пустынную площадь Чефалы, большого морского сицилийского города, десятки нарядных весёлых ребятишек, все в рюшечках и кудряшках, появились и благообразные католические служки в белых облачениях, а вслед за ними крупные мужчины в чёрных костюмах и шляпах, и всё приобрело в мгновение ока какое-то символичное значение. Мне стало почему-то весело, и я захотел даже как-то сострить, но моя Лена, поглубже запрятав лицо в свой шарф, очень резко и грубо сказала:
– Молчи. Омерта!!
И тут до меня дошло, что это не праздничное театрализованное представление, а самая настоящая жизнь, куда мы попали волею случая. Здесь каждому слову, каждому жесту отведено определённое место, а если нас не замечают, то так надо. Доны подходили друг к другу в строгой иерархии, целовали перстни, обнимались, пожимали руки, знакомились и не торопились расходиться. Сорокалетняя невеста (наверное – тридцать лет жениха из тюрьмы ждала) была безобразна. Про жениха говорить не хочется – громила-вампир из фильма ужасов. И вдруг вся эта мимолётная, почти кинематографическая, мизансцена растворилась в течение десяти минут: и голуби, и цветы, и дети, и усатые доны с пальцами толще сарделек. Они уселись в американские лимузины и разъехались. И только музыка Нино Рота, если прислушаться, звучала.
2
Пообедали мы в каком-то маленьком кафе-ресторанчике, где столики стояли между огромными камнями волнорезов, и брызги моря долетали до нас, и крики чаек были похожи на крики наших, волжских чаек. Рыбаки вытаскивали огромными крючьями из своих вонючих лодок шевелящихся рыб, и мы пальцем показывали, какая нам нравится.
Рыба была приготовлена великолепно, приправлена какими-то морскими ежами, осминожками, ракушками и каракатицами, и только от кувшина бесплатного местного вина мы отказались, опасаясь за свои желудки: в молодости я мог, конечно, выпить бутылку «Волжского» за «рубль-семь», но здесь мы не рискнули и заказали бутылку розового хорошего вина за десять долларов. Наш официант оказался настоящий полиглот: вместо мандаринов принес виноград. Но с большим трудом все-таки сумел обслужить нас довольно хорошо. А когда он узнал, что мы – русские и хотим не купаться, а прокатиться в горы, где растут апельсиновые рощи и живут настоящие крестьяне и где есть знаменитый городок Корлеоне, он взмахнул руками и вскрикнул совсем по-русски: «Уже – едем!»