– Я сейчас описаюсь!
– Я уже!
И мы им верили. Мне думалось, что если остановимся – я выйду, куплю самого паршивого верблюда и поеду дальше на нём. По всей вероятности, наши дамы, так же, как и я, удовольствия от поездки не получали.
Хотел соблюсти политкорректность и назвать нашего шофёра афроамериканцем, но не получилось: Гасан был самым настоящим негром из Мали, иссиня-чёрным, пухлым и улыбчивым. Я думаю, что он бы даже обиделся за «афроамериканца». Он был участником трёх последних ралли Париж – Дакар и совершенно невозмутимо вел свой аппарат, умудряясь при этом слушать музыку, жевать резинку и переговариваться по мобильнику со своими коллегами. Я его звал Гансом.
Остановку всё же сделали. Наши «тойоты» встали причудливой звездой на небольшой площадке между барханами, как стадо больших уставших животных. Все повылезали из машин, неуверенно ступая и ощупывая ногами почву. Невдалеке виднелось большое голубое озеро, до него было рукой подать. Это было соляное озеро. Я с этим явлением уже сталкивался и не пошел с нашим групповодом и переводчиком осматривать его.
Я подошёл к Гасану и на ломанном английском попытался объяснить ему, что хочу найти «розу Сахары». Он долго не понимал, но потом ему что-то подсказали коллеги-водители и он радостно кивнул мне «о’кей», махнув рукой в сторону автомобиля.
Мы ехали совсем недолго. Сначала Гасан попытался перебраться через бархан, но на середине очень крутого склона машина забуксовала, и её начало заваливать плывущим сверху песком. Я заволновался, но мой водила замурлыкал какую-то свою песенку и, резко развернувшись, дал газа. Мы поползли вниз по бархану вместе с кучей песка, пока не остановились почти внизу, где он уверенно развернулся и поехал в объезд через узкий перевал с довольно плотным грунтом.
Как только скрылось из виду соляное озеро и наш автопоезд с туристами, пейзаж наполнился тревогой и безысходностью, которые понятны любому чужаку. Отвесные стены барханов, с нависшими гребнями, отсутствие ориентиров, понимание, что назад дороги нет: мы спускались по этим склонам, почти прыгали. И то, что дорога была недолгой, минут пятнадцать, не спасало. Гасан встал неожиданно и молча, показав рукой куда-то вперёд.
Я вышел из машины и пошёл в указанном направлении. Слепящее солнце, жаркий воздух, который обжигал лёгкие, головокружение от непривычного ралли сделали меня слабоумным, и я почти наткнулся на высокий, почти с меня ростом пенёк, весь состоящий из причудливых золотистых, полупрозрачных лепестков.
Этому чуду природы не хочется давать научного объяснения – хотя я его знаю. Всё равно что первую любовь измерять химическими процессами и гормонами. Те лепесточки из гипса и соли, которые нам предлагались на курортных базарах и пляжах Туниса, да и небольшие бутоны из нескольких лепестков, да и большие, с ладонь величиной, не могли в моём воображении вырасти до этого шедевра, созданного природой пустыни. Мне на миг показалось, что это дерево из круглых лепестков-кристаллов звенит и благоухает. Я стоял очарованный несколько мгновений, пока не понял, что упаду от жары.