– Ты не за меня отомстил. Ты убил их за то, что они ошиблись.
– Неправда. Я только позже узнал, что они ошиблись. Когда мы вернулись, эмиру позвонили менты и сказали, кто погиб в том такси. А я, когда расстреливал их с Урзаем, этого еще не знал. И тебе нечего предъявить мне.
– Сам себя не обманывай. Обмануть можно всех и всегда, но вот себя – очень трудно. Лучше и не пытайся. Тогда ты просто работал «чистильщиком», как я тоже предполагал. Заметал следы, подчищал, как дворник метлой. Метла у тебя была, правда, двенадцатого калибра…
– Хорошая метла, – согласился Азар. – Жалко, что пришлось выбросить. Кучно эта метла стреляла, сейчас таких ружей не делают. Только я никак не пойму, в чем ты обвиняешь горца?
– В неблагодарности. Горец – это звучит благородно, а ты пошел на подлость. Твоим родителям было бы за тебя стыдно.
– Не трогай моих родителей, капитан. Я сам их ни разу в жизни не видел. Сколько помню себя, не видел. А помнить я себя начал в детском доме. И не хочу о них рассуждать. Но не тебе учить меня законам гор. Я хорошо знаю, что это такое.
– Да, не мне тебя учить, – согласился Шереметев. – К счастью, не мне. У меня была задача тебя поймать, и я со своей задачей справился. Когда тебе дадут пожизненное заключение, тебя будут учить конвоиры. Я – не конвоир, я – офицер военной разведки. Но оставим представления о чести, тебя уже не перевоспитать, я даже пытаться не буду. Человеку без чести трудно объяснить, что такое честь. Это то же самое, что слепому от рождения объяснять, что такое красный цвет. Но вот что мне скажи, пожалуйста. Три солдата лежали в засаде, блокировали вас на случай бегства. Я уже пропускал вас. Зачем профессор натравил волков на солдат?
– Не могу тебе сказать, капитан. Я не знаю, как он со своими волками общается. Как-то общается, это все знают, но как именно, этого не знаю ни я, ни другие. Я так не умею. Сам Исмаил Эльбрусович говорил потом, что волки убили троих солдат. Он узнал, что они за нашей спиной сделали. Как узнал, я тоже не понимаю. Но и он, я думаю, не натравливал волков. Он, как сам сказал, остановил их и прогнал.
– Да, – согласился майор Коваленко. – Здесь ты, наверное, говоришь правду. Иначе бы волки напали и на тех троих, что сидели по другую сторону тропы.
– Они быстрые и безжалостные, – закивал головой Азар. – Человеку с ними никогда не справиться.
– Люди все-таки их и уничтожили. И других, которые им подражают, тоже уничтожат, людей, которые себя красными волками называют. Я их уничтожу, – жестко сказал Шереметев, вспомнивший гибель своих солдат и оттого обозлившийся. – Сам уничтожу. По-волчьи безжалостно. Пусть твои друзья, что на свободе остались и живы до сих пор, заранее могилу себе заказывают. Я их уничтожу.