Она познакомилась с Михаэлем, это было как раз в то время, когда Лео уезжал из Вены, и это была настоящая любовь. Точка. Абсолютное чувство лишает дара речи, точно так же, как абсолютное Ничто, смерть. Безграничное счастье и безграничная боль не поддаются никакому описанию. Вот почему литература полна описаний любви. Потому что люди, которые не знают любви, хотят приписать ее себе. Каждый, кто любит, мгновенно умолкает. В этом Юдифь была убеждена. Поэтому она вообще способна была читать только такие книги, где говорилось о крушении надежд, а не о воплощении их. Литературу, которая уклонялась от своей цели, а не устремлялась к ней, потому что цель, величайшее счастье, не может быть достигнута с помощью системы, она может только подстерегать тебя из-за угла, как смерть.
Юдифь выпила еще одну рюмку водки. Она напоминала цирковую акробатку, когда, изгибаясь, пробиралась по комнате. Она курила одну сигарету за другой. Всюду по комнате были расставлены пепельницы, и перед каждой из них она ненадолго останавливалась, чтобы сделать долгую жадную затяжку, наблюдая при этом, как растет на кончике сигареты пепел, который потом стряхивала. Она так часто уклонялась от встреч с Лео не потому, что их отношения не были любовью. Ведь нельзя же принять решение любить, и уж подавно нельзя требовать этого от другого человека. Поэтому абсурдно было разрывать какие-то связи только из-за того, что они не могут превратиться в идеальные отношения. Но, возможно, ее страшило то, что их отношения с Лео никогда не изменятся. Если это просто повторение, то это слишком пошло, как средство для опьянения — слишком слабо, как бегство это не уводило достаточно далеко; лучше вообще не думать, какие еще имеются возможности, чтобы описать и разграничить различные аспекты взаимоотношений с Лео, в том-то все и дело, слишком много находилось для этого слов, помимо тех, которые в достатке были у Лео.
С другой стороны, что ей было известно? Она ведь до сих пор еще толком не сошлась с Лео. Что он собирается теперь делать? Возможно, работать.
Наверняка будет завтра ее в этом уверять. Так или иначе, она всегда может полагаться на его симпатию, уважение, интерес к ней и на его удивительно непоколебимую верность. Это было странно. Верность. Вовсе не из-за верности Михаэлю она не решалась жить с Лео. Это было бы глупо. Верность мертвому. Она хотела жить. Смерть — это просто скандал. Почему человек добровольно избирает смерть, — этого она никогда не поймет. Человек, который любит. Снова он. Михаэль. Она осталась бы ради него в Вене и никогда больше не увидела бы Лео. Но теперь она вернулась в Бразилию, снова была рядом с Лео, которого иногда не в состоянии была видеть, потому что все снова и снова видела Михаэля, носила в душе этот страшный образ и могла разрушить его только в том случае, если разрушит саму себя, а радикальным способом она этого сделать не могла, и этому образу суждено было постепенно разрушать ее жизнь.