А деньги на ремонт машины ты получил? спросила Юдифь.
Лео сказал, что потом он все-таки рассказал о своем несчастье, хотя атмосфера в доме с самого начала создалась очень неприятная, но такой она, впрочем, была всегда, так что он, конечно, рассказал об этом, но очень кратко и в общих чертах, как об уличном происшествии, которое с каждым может случиться, и, объяснив дело таким образом, сказал, что, если бы он, в преддверие предстоящего дня его рождения, имел бы возможность высказать пожелание, то он хотел бы просить, в качестве исключения, конечно, некоторой финансовой поддержки, чтобы оплатить ремонт машины, поскольку это совершенно не запланированные расходы, которые никак не укладываются в ту сумму, которую он получает от них раз в месяц.
На день рождения деньги не дарят, сказала мать. Твой подарок, Лео, лежит у зеркала Психеи.
Вдобавок ты должна знать, сказал Лео — но продолжить фразу он уже не смог, потому что сразу несколько человек вскочили из-за столиков в центре зала и у стены и подбежали к столам, стоявшим у окна, чтобы посмотреть на улицу. Рядом с Лео неожиданно оказался официант, он тоже с любопытством смотрел на Рингштрассе и что-то говорил про дикарей, которые снова разгулялись. Лео перевел взгляд с черного смокинга официанта на улицу, где не увидел ничего, кроме невообразимой беготни, люди носились по Рингштрассе почем зря, они пролетали мимо окон кафе в надвигающихся сумерках, как вереницы черных теней, слышались гудки автомобилей, и — неужели это выстрелы? В любом случае это был звук взрывов, грохот, который, смешиваясь с людским гомоном в кафе, казался странным и ненастоящим, словно запакованным в вату.
Демонстрация против Бородайкевича, сказала Юдифь.
Против кого? спросил Лео.
Против Бородайкевича. Это старый нацист, который преподает в университете курс международной торговли. Лео, ради Бога, это ты должен знать. Антифашисты устроили демонстрацию, потому что он все время читает правоэкстремистские и антисемитские лекции. Позавчера уже был митинг, и на людей напали неонацисты, и…
Откуда я мог знать? сказал Лео, я болел.
И на сегодня тоже была намечена демонстрация, сказала Юдифь, это она и есть. И нацисты снова тут как тут. Пойдем, Лео, мы должны выйти на улицу.
Они бы лучше учились, сказал официант. Пойдем, Лео, мы уходим, сказала Юдифь и заплатила за свой кофе, не дав официанту на чай, тогда Лео, которому это было неприятно, расплачиваясь за себя, прибавил чаевых.
Дурак эдакий, сказала Юдифь, надевая пальто.
Что нам делать сейчас на улице, сказал Лео, мне кажется…