Ну ладно, я в любом случае занимаю двухместный номер, сказала Юдифь, разницы в цене почти никакой, а я предпочитаю, чтобы места было побольше.
В конце концов каждый занял по двухместному номеру. Было решено лишь немного отдохнуть с дороги, чуть-чуть отдышаться после поисков жилья и привести себя в порядок. В два часа дня договорились встретиться внизу, чтобы отправиться на первую прогулку по городу.
Лео был совершенно сбит с толку, он лежал теперь в своем двухместном номере и кипел от негодования, глядя на вторую, абсолютно лишнюю здесь кровать, отделенную от его кровати тумбочкой. Он подсчитал, сколько ему пришлось лишнего заплатить за три дня — за эту вот кровать, на которой лежала его дорожная сумка, чтобы задать себе, наконец, вопрос, зачем он здесь вообще оказался. Кровать под ним провисала, как гамак. Шкаф был из пластика и закрывался на молнию. Когда Лео открыл его, изнутри запахло рвотой. Стены покрыты были трещинами, напоминавшими письмена, значения которых он не понимал. Иероглифы, которые, возможно, предупреждали его о чем-то, но он ничего не понимал, или высмеивали его, а он не знал, каким образом. Сквозь закрытые окна доносились крики и смех на площади. Местные, подумал Лео. Как бы он сейчас хотел быть одним из них, одним из тех, кому все здесь знакомо. Так нет же, он должен непременно оказаться в таком месте, где ему нечего делать, лежать на кровати в комнате, где ему нечего делать. А какой во всем этом смысл? Если бы все люди были так же сумасбродны, как Юдифь, тогда те, кто сейчас кричит там внизу, были бы сейчас в Вене, точно так же, как они — он, Юдифь и Лукас — здесь, в Венеции. Он достал из сумки «Феноменологию» Гегеля и принялся читать.
Ровно в два часа Лео был внизу. Лукас пришел на четверть часа позже, а когда явилась Юдифь, было уже почти полтретьего. Лео, до сих пор находившийся в состоянии полной апатии, ощутил ненависть, когда она наконец появилась, радостная, оживленная, свежая после душа, и все-то ей было известно: у нее оказался путеводитель, план города, и она точно знала, куда им сейчас нужно идти, что они хотят посмотреть, и где какие чудеса выставлены на всеобщее обозрение. И — Лео просто глаз не мог отвести — настолько она была прекрасна. У него слов не было — потому что он по возможности старался избегать слов, которые звучали пошло. Нет, он ненавидел Лукаса, а не Юдифь, ненавидел просто потому, что он был здесь вместе с ними, как прекрасно и вдохновенно было бы, если бы они с Юдифью были здесь вдвоем, а все принимали бы их за влюбленную парочку. Может быть, если бы не было Лукаса, можно было бы снять один двухместный номер на двоих.