Она, видя, как он истово трудится, словно в приступе странной лихорадки, поинтересовалась:
— Что происходит? Для чего тебе понадобилась эта шлюпка?
— Чтобы уплыть, — ответил он, не глядя на нее.
— Куда?
— На материк.
— На материк? — повторила она в изумлении. И, помолчав некоторое время, за которое к ней, по-видимому, вернулась способность рассуждать, презрительно прибавила: — Ты хоть представляешь, на каком расстоянии находится материк?
— В семистах милях.
— И намереваешься преодолеть семьсот миль вот на этом?
— У меня нет другого средства.
— Но в этом районе течения всегда направлены в противоположную сторону. И никогда нет ветра.
— Я это знаю. Это район великих штилей. Но от ветра мне все равно мало проку, ведь у меня нет паруса.
— Как же ты тогда собираешься плыть?
— Грести.
Ошеломленная Малышка Кармен опустилась на камень, словно ей было тяжело устоять на ногах, когда она услышала то, что он только что сказал. Ее изумление все росло, хотя она полагала, что уже давно исчерпала свою способность изумляться. Наконец она проговорила, больше для себя самой, нежели для Оберлуса:
— Грести семьсот миль на восьмиметровой шлюпке и против течения. Ты сошел с ума!
Игуана вновь прервал свое занятие, махнул рукой в сторону пленников, которые в некотором отдалении собирали дрова, и твердо сказал:
— Грести будут они. И уверяю тебя, они довезут нас до материка, потому что это в их интересах.
— Довезут нас? — произнесла она с тревогой. — На меня не рассчитывай. Я не собираюсь садиться в эту шлюпку и пускаться в безумное плавание по открытому морю.
Оберлус окинул ее холодным, безразличным взглядом, абсолютно лишенным человеческого выражения.
— Понимай как хочешь, — заявил он. — Если я оставлю здесь кого-нибудь, он расскажет тем, кто вернется, что я беззащитен и плыву на лодке, и они ринутся в погоню. Так что выбирай, — прибавил он, — либо ты плывешь с нами, либо начинай молиться, потому что перед отплытием я всажу тебе пулю в лоб.
Она в свою очередь пристально посмотрела на него и наконец сказала, кивая:
— Я знаю, что ты так и сделаешь. Изнасилуешь меня напоследок, а затем застрелишь.
— Ты сама это сказала, — заметил Оберлус. — Так что решай поскорее, и, если соберешься ехать, начинай собирать игуан, черепах, голубей, яйца и все, что найдешь съедобного. — Он показал на Кнута: — Пусть убогий поможет тебе опорожнить бочонки рома из пещеры, а сама наполни их водой. Используй всю воду, какую найдешь, до последней капли, потому что переход будет долгим, а в этом районе еще не время сезона дождей.
— Ты сошел с ума! — еще раз сказала она, абсолютно уверенная в своих словах. — Совсем спятил!