Индейцы, жители Анд, не умели плавать и утонули вместе с кораблем; двое матросов, напрягая все силы, попытались добраться до берега, однако Оберлус продолжал обстрел до тех пор, пока не разнес их в клочья на середине пути.
Через пятнадцать минут на небольшом острове вновь воцарилась тишина, и тысячи морских птиц начали, трепеща, возвращаться на свои гнезда.
Когда Малышка Кармен проснулась, уже после полудня, она обнаружила, что лежит на грубой постели — полностью обнаженная и привязанная длинной цепью к крюку, вбитому в стену, — посреди просторной пещеры, освещенной рассеянным светом.
Ей понадобилось много времени, чтобы осознать, что все происходит наяву, и в памяти стали постепенно всплывать, вместе с ощущением ужаса, вперемешку со снами, сцены, которые она, должно быть, пережила прошлой ночью. Это напоминало безумный калейдоскоп, когда перед ее внутренним взором вдруг возникало то тоскливое, посеревшее лицо Диего Охеды в тот момент, когда он упал, пронзенный тесаком, то зверская, нечеловеческая, жуткая физиономия странного создания, чуть ли не дьявола, по крайней мере порождения кромешной тьмы.
Но ведь ничего из этого не могло быть правдой, и она подождала, с открытыми глазами, устремив глаза вверх, на свод пещеры, словно надеясь на то, что нелепый кошмар улетучится и она окажется лежащей в кровати на шхуне или у себя дома в Кито.
Однако ничего подобного не произошло.
Почерневший свод пещеры по-прежнему нависал прямо над головой, а предметы обретали все более конкретные очертания в мягком свете, проникающем сквозь небольшие отверстия в стенах, в то время как снаружи доносился пронзительный гомон сотен чаек и фрегатов.
Она не спала. Она была жива и в ясном сознании, а все случившееся ей не приснилось, было не плодом больного воображения, а самой печальной правдой.
Это отвратительное существо было из плоти и крови, оно жестоко расправилось с человеком, который должен был стать ее любовником, и не раз и не два изнасиловало ее на протяжении всей ночи, не поддающейся описанию.
А теперь держит ее здесь, голую, посадив на цепь, как собаку, превратив в рабыню, — ее, Кармен де Ибарра, которая больше всего на свете всегда любила свободу.
Она поднялась, и с ее губ сорвался крик боли. Внутри ее тела словно пылал огонь, и, опустив глаза, она увидела, что все еще истекает кровью, словно ее насиловали острым предметом. В первый момент, когда она встала на ноги, у нее подкосились колени, и тогда она поняла, что ее также подвергли содомскому извращению и кровь течет и из анального отверстия.