Он немного отдохнул, дабы насладиться своей первой победой за долгое время, а затем, тяжело ступая, направился к убежищу, где заранее спрятал часть выделенных ему съестных припасов и примитивный топор, изготовленный из ручки старой мотыги, толстых полосок кожи игуаны и плоского тяжелого камня, который он терпеливо обтачивал урывками, за счет сна.
Он использовал оставшиеся полоски кожи, привязав концы цепей к лодыжкам, чтобы те не звякали и не мешали ему при ходьбе, и наконец крадучись направился к западному побережью, самой труднопроходимой части острова.
Попив из лужи, он утолил жажду, наполнил до краев крошечную высушенную тыкву, единственный предмет, который Оберлус позволил им иметь, вошел в море по грудь и, спотыкаясь и теряя равновесие, однако стараясь не выпустить из рук ни топор, ни тыкву, медленно двинулся на юго-запад, к подножию утеса.
Скоро начнет светать.
Часом позже Игуана Оберлус открыл глаза, встал с тюфяка, на котором спал в глубине пещеры, примерно в двух метрах от той точки, куда доходила цепь Малышки Кармен, и окинул женщину взглядом. Она еще спала — голая, раздвинув ноги, в том самом положении, в каком он ее оставил накануне ночью, закончив заниматься любовью.
Не дожидаясь, пока она раскроет глаза, он вновь ею овладел; она в полусне достигла оргазма и затихла, а Оберлус влез в широченные красные штаны, сунул за пояс оба своих тяжелых пистолета и вышел, захватив с собой подзорную трубу и тесак.
Вскарабкавшись на вершину, он со своего наблюдательного пункта оглядел море и удостоверился, что на горизонте не видно никаких кораблей.
Он уже не ждал с нетерпением, когда вдали появится парус. Теперь ему не требовалось ничего больше того, что у него было, и он желал бы, чтобы никакое новое судно не становилось на якорь в его водах. Пятеро подданных, женщина и обильный запас продовольствия, пороха, рома и книг — вот и все, что было ему нужно, чтобы чувствовать себя счастливым и довольным, и ему была ненавистна мысль о том, что придется опять созывать рабов, всовывать им в рот кляп, прятать их, а затем в течение долгих часов волноваться из-за того, что непрошеные гости, не ровен час, обнаружат возделанные участки земли, фруктовые деревья, водосборники и другие явные свидетельства человеческого присутствия на сем пустынном на первый взгляд острове.
Поскольку горизонт был чист, Оберлус переключил внимание на своих пленников, которым вменялось в обязанность трудиться, начиная с рассвета, — и тотчас же заметил отсутствие португальского лоцмана.
Он поискал его в подзорную трубу, внимательно оглядев отведенную ему зону, но вскоре убедился, что случилось то, что он давно предполагал.