Ничего правильного в трепете ее живота, когда он стоял на расстоянии пять футов[5] от нее.
Спенсер раздевался. Служанка ждала его в кровати, голая, готовая, голова склонилась на бок, глаза сияли чувственным одобрением, когда она наблюдала, как он сбрасывал последние предметы одежды.
— Вы прекрасно сложенный парень, — она протянула руки, чтобы коснуться его, когда он повалился на кровать.
Спенсер не был святым, даже если он не был полноценным Лотарио[6], от наследственности не уйдешь. Его отец, единокровные братья, даже Йен… все мерзавцы, у каждого множество грешков за душой. По сравнению с ними, его сексуальные привычки выглядели банальными.
Тем не менее, за эти годы он получал удовольствие с женщинами. Безликими женщинами. Следующими за лагерем, в большинстве случаев, или с деревенскими женщинами, пытавшимися заработать денег, чтобы пережить военную разруху.
Они придут в солдатскую палатку под покровом ночи и предложат свои услуги, так что ни один из местных не узнает об их позоре — или о деньгах, которые они взяли, чтобы прокормить свои семьи.
Такое положение вещей удовлетворяло его лучше всего. Никакой путаницы. Никакого эмоционального влечения. После Адары, после того, как он стал свидетелем ужасов войны, он не привязывался сердцем к женщине. Он сомневался, что когда-нибудь снова станет тем мальчиком. Молодым глупцом, верившем в любовь, о которой заливались поэты.
Когда он склонился над медноволосой девицей, бледное узкое лицо Линни Косгроув — Кросс, он так решил думать о ней — предстало у него перед глазами. Те невероятные голубые глаза наблюдали за ним — впивались в него взглядом. Словно она была свидетельницей его забавы.
Его вожделение тотчас сошло на нет. По крайней мере, вожделение к готовой распутной девке в его кровати.
Не смотря на это, мысли о Линни поглотили его.
Он издал утробный звук. Почему его должны изводить мысли о бесцветной тростинке, когда фигуристая женщина целует его в шею? Это Йен во всем виноват. Казалось, кузен выжег ее в его душе. Сделал вечную татуировку в его голове.
Крепко зажмурившись, он жестко, глубоко поцеловал девицу. Отчаянно стараясь возбудить себя, его руки ласкали ее полные груди. Она стонала, ее обнаженное тело выгибалось под ним.
Но все равно она прочно сидела там. В его голове. Мисс Косгроув… черт, Кросс. Линни.
Девица впилась ногтями ему пониже спины, притягивая ближе, подгоняя его заявить на нее свои права. Движением, которое, вероятно, заставило перевернуться в могиле всех Винтерсов мужского пола, он рывком освободился от нее.