— Все, что я делала, было ненамеренным… пока я спала, — огрызнулась Эви. — То, что мы оказались вынуждены делить одну постель, совсем не помогло. В будущем, этого можно избежать. Когда мы вернемся…
— Эви, ты теперь моя жена, — предостерегающе прорычал он. — И не дрожащая девственница, — Спенсер поднял руку. — Не пойми меня неправильно. Это все очень впечатляюще. Блестящая игра. Роль застенчивой-девицы-с-пробуждающимся-желанием несомненно меня возбуждает.
Эви задохнулась, кровь прилила к ее лицу. Что она могла на это ответить? Она едва ли могла известить его, что это никак не игра!
— Может быть, тебе просто стоит признаться, что у тебя есть зуд, требующий удовлетворения, и прекратить свои игры, — сердито пробурчал он, судорожно натягивая одежду.
— Игры! Да я никогда…
— Да, — он отрезал. — В один момент ты умоляешь дать тебе немного времени из-за того, что до сих пор привязана к Йену, в другой — дразнишь меня как жадная уличная девка, — он судорожно выдохнул. — Однако у тебя ничего не выйдет, голубушка. Если Йен за тобой наблюдает, то он знает.
— Знает что?
— Можешь ты это принять или нет, но ты желаешь другого мужчину — желаешь меня, — отрезал он, от чего у нее заныло в животе. — Ты страстно желаешь почувствовать меня глубоко внутри себя.
От возмущения у Эви сдавило грудь, она смотрела, как его большая тень двигается по комнате и подхватывает сапоги и жакет. Все еще на коленях, она неловко подползла к краю кровати, поближе к нему.
— Т-ты — чудовище!
— Действительно? — он ткнул в ее сторону пальцем. — Тогда в следующий раз не жди, что чудовище остановит то, что начинаешь ты.
Его размытая тень двинулась, скользнув к ней в тусклом свете комнаты.
Обвив ее рукой за шею, Спенсер притянул Эви к себе, обрушившись на ее губы в безжалостном поцелуе.
Оказавшись приплюснутой к его телу, она заколотила кулачками по его твердым плечам, горячо сыпля бессвязными возражениями. Спенсер воспользовался преимуществом и скользнул языком ей в рот.
Эви оказалась в плену его рук, удерживающих ее затылок и лицо.
Как тлеющие угли, подхватившие пламя, ноющая боль между ее ногами возобновилась с удвоенной силой. Его рот обжег ей губы. Ласка его языка украла остатки ее воли.
Эви осела мертвым грузом в его объятиях, сдавливая пальцами его плечи, ненавидя тонкий батист его рубашки, желая снова ощутить его гладкую плоть. Простонав ему в рот, она вернула поцелуй, наслаждаясь его жадными губами, его голодным языком.
Также быстро, как все началось, его руки отпустили ее.
Спенсер оторвался от нее. Тяжело дыша, Эви упала на кровать, ее руки взлетели к опухшим и саднившим губам.