Потом он разглядел узкую табличку, стоявшую на краю стола. На табличке было написано: «И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем».[3] Резник прочел это, когда наклонился над столом, чтобы взять предложенную директором сигару. Он решил, что хозяин кабинета — зануда, каких мало. Ему не следовало бы курить, но он не устоял перед искушением. Последний раз он держал во рту сигару лет десять назад.
— Из конфискованного, — ухмыльнулся директор, неправильно истолковав возникшую паузу. — Вы не представляете, сколько гадости поступает сюда контрабандой. К счастью, мои люди…
— Ну, это далеко не гадость, — заметил Резник, перекатывая сигару в пальцах. Удовольствие было почти чувственным.
— Отделяем зерна от плевел. — Директор лучезарно улыбнулся, рапортуя о своих успехах. Эффект этой улыбки слегка ослабляли коричневые пеньки, оставшиеся от зубов. Резник разглядывал их и думал: «Он переигрывает. С чего бы это?».
У директора было круглое розовое лицо, слишком добродушное для его должности, и внушительное брюшко. Казалось, он весь составлен из различных по размеру бильярдных шаров. По его щекам катились капли пота. Он был похож на поросенка, назначенного руководить мясокомбинатом, а лучшего руководителя трудно себе вообразить. Отделять зерна от плевел действительно было чрезвычайно важно. Резник понимал, что в Озоновой Дыре с этим вряд ли возникают трудности.
— Я хотел бы поскорее сделать то, за чем прилетел, — сказал инспектор, чтобы избежать обстоятельной и абстрактной беседы на тему вины и искупления. — Блоки «Б» и «Д», выборочный контроль. Мне понадобятся данные о смертности за минувший год.
— Нет проблем! — весело согласился толстячок после небольшой паузы, и Резник понял, почему директор продержался на своем посту так долго. А еще он понял, что сейчас с директором не все в порядке.
Никаких внешних признаков манипулирования не было. Но за годы ползания по коридорам власти Резник отшлифовал интуицию до алмазного блеска. Интуиция являлась его единственным оружием и защитой. В данный момент он даже не знал, за что зацепилась эта самая интуиция. Может быть, директор оказался слишком дружелюбным? Или дело было в сигаре? О чем сигнализировала предложенная сигара?
Инспектор решил, что поищет ответы на все вопросы потом, однако «потом» для него так и не наступило.
…После этого не было ничего, заслуживающего внимания. Резник наспех проглотил безвкусный обед в обществе толстяка и четверых начальников блоков, что вызвало очередной протест со стороны его язвы. Беседа текла вяло; в присутствии столичного чинуши местные держались замкнуто и настороженно.