Когда двигатель, проклокотав, заглох окончательно, мы продолжаем идти пешком, и я забываю, как это — быть сухой.
— Расскажи мне о своей работе, — говорит швейцарец.
Я сижу под деревом на корточках, пытаясь высчитать, сколько нам еще предстоит пройти. Сотню километров или около того. В лучшем случае это займет пять дней. Сегодня десятое марта. Значит, у меня есть девять дней до того, как «Элпис» придет и уйдет со мной или без меня. А затем вернется только через месяц. Или вообще никогда.
Разворачиваю карту, раскладываю ее на своем рюкзаке.
— Рассказывать особенно нечего. Я уборщица. Ну, то есть была ею.
— Уборщица, которая знает о Дарвине.
— Я много чего знаю.
С другой стороны дерева Лиза открывает банки с низкосортными мясными консервами. У меня бурчит в животе.
— Что именно ты чистила?
— Полы, клетки.
— В «Поуп Фармацевтикалз», — уточняет он, — об этом ты мне говорила в амбаре.
— Да, ты слышал о ней?
— Это известная в кругах медицинских работников компания. Чем ты занималась до того?
— Я работала там, где уборкой занимались другие.
Он смотрит, как я ем.
Когда мы снова отправляемся в путь, он спрашивает:
— Ты знаешь, кто отец твоего ребенка?
— Да.
— Очень многие женщины не знают этого.
Лиза хромает.
— Мозоли, — говорит он. — Займись ими, иначе она занесет инфекцию, и ты, выйдет, зря ее спасала.
Тогда
Конверт приходит в пятницу. Чистый, белый, с моим именем, написанным печатными буквами на лицевой стороне мужским почерком, который я сразу же узнаю́.
Я кладу конверт на журнальный столик и смотрю на него, не решаясь распечатать. Комната продолжает наполняться загадочными явлениями: сначала ваза, теперь это письмо.
Звонит телефон. Включается автоответчик. По квартире разносится голос Джеймса:
— Как поживает моя лучшая подруга? Слушай, Рауль просил позвонить тебе. Он хочет знать, открыла ты вазу или нет. Если нет, то мы можем заехать за тобой и за ней и просветить ее рентгеном. Что скажешь на это? Соглашайся. Я останусь твоим лучшим другом.
Я беру конверт в руку. Легкий. Тонкий. Хотя, возможно, внутри него послание, по эмоциональному заряду равное бомбе. Я разрываю конверт.
Зои, я не могу это принять, мы не закончили сеанс. Не важно, сон это или нет, открой вазу. Лучше знать правду.
Подписано просто: Ник.
Мой чек вываливается из конверта и, кружась, опускается на пол.
Джеймс отвечает на третьем гудке.
— Зои! — говорит он. И потом: — Рауль, его здесь нет.
Рауль из другой комнаты зовет: «Сократ, Сократ!»
— Слушай, я могу перезвонить.
— Нет, нет, не нужно. Знаешь, это как у котов. Они приходят домой, когда к этому готовы.