Я не могла говорить.
— Если только… — Он смял галстук в руке.
Я кивнула головой, однако он смотрел на галстук и не видел меня.
— Если только вопреки всему ты еще чувствуешь… — Наконец, он посмотрел на меня и увидел выражение моих глаз.
Стул упал, когда он вскочил на ноги и бросился через комнату в мои объятия.
Мы долго стояли в объятьях друг друга, затем успокоились и сели, взявшись за руки, на край кровати, продолжая обмениваться полуфразами, полунамеками, что вырабатывается за многие годы супружеской жизни.
— Я все еще не могу поверить…
— Не будь смешон, Корнелиус. Если ты кого-нибудь любишь, то с этим уже ничего не поделаешь.
— Не стремилась ли ты втайне к…
— Нет. А ты?
— Никогда. Развод не для нас.
— Я так сильно ненавижу себя за то, что заставила тебя думать…
— Нет, очень хорошо, что ты так откровенно высказалась.
— …обо всем гадком и обидном, что я тебе тут наговорила…
— Но зато теперь между нами нет неясностей. Я вижу, что мы слишком долго все пускали на самотек. Это моя ошибка.
— Нет…
— Я говорю о своей реакции. О, Боже, Алисия, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за…
— Она здесь ни при чем. На самом деле было бы даже лучше, если бы…
— Да, но только если бы ты согласилась.
— Ну, поскольку она подходит, без волнений, без проблем… Разве она…
— Нет. Не красивая и даже не хорошенькая. Поверь мне, это как раз то, что нужно. Мне стыдно признаться, что у меня не хватило мужества принять меры несколько лет тому назад и уберечь тебя от всех…
— Нет, раньше я бы очень сильно возражала. Теперь это кажется верным. Я не могу этого объяснить.
— Однако нам следует обсудить это, разрешить эту проблему и положить конец этому безысходному страданию. Мы оба страдали достаточно долго.
Наступила пауза, во время которой мы пытались привести в порядок наши мысли и ослабить напряженность. Я продолжала держать крепко его руку. За окном над парком небо становилось светлее.
— Начнем с очевидного, — сказал Корнелиус наконец. — Во-первых, не надо развода. Мы любим друг друга, и мысль о том, что мы разойдемся, невыносима. Во-вторых, не надо секса. Ясно, наши сексуальные отношения окончены, и если мы можем это признать, то это сделает нас намного счастливее. В-третьих, не надо верности. Вряд ли было бы реально в этих условиях связать себя обетом безбрачия, поскольку мне сорок один, а тебе только тридцать девять.
Я так была занята мыслями о том, что он был с другой женщиной, что от меня ускользнул смысл его замечания.
— Корнелиус, я предпочла бы, чтобы у тебя было несколько случайных женщин вместо одной любовницы, которая полюбила бы тебя.