– Дед тоже не признавал, – зачем-то вдруг возразил Сашка. – Но… это ж ничего не значило. Он ведь не был плохим.
– Я и не говорю, что они там все «плохие». Они другие. Их нужно понять для начала, а не закрывать на это глаза. И они должны захотеть нас понять, иначе это будет разговор кошки с собакой. Одна виляет хвостом, когда злится, а другая – когда радуется. Так и мы с ними…
У себя в комнате Сашка достал блокнот и долго сидел перед чистым листом, вращая в пальцах карандаш. Потом нарисовал собаку и кота, мультяшных и, в общем-то, очень схематичных. Если бы кто-то выбил таких в душнице, на колонне рядом с рыцарем, – смотрелись бы вполне естественно.
Дедов шар висел над его столом в другом конце комнаты. Покачивался, хотя сквозняка не было.
– Я знаю, что ты там, – сказал Сашка одними губами.
Шар молчал. Дед молчал.
Сашка поднялся и встал прямо перед ним. Как делал это каждый вечер.
Потом взял с полки книгу, которую дед не успел дочитать, и открыл там, где вчера остановился. Сел, зажег настольную лампу.
***
– «Пламя свечей дрожало на ветру. За окном хлестал ливень, по-осеннему равнодушный и, казалось, бесконечный. И пламя, и дождь завораживали. Сулили покой.
Даргин понял вдруг, что пялится на Пандору Эммануиловну, не осмеливаясь верить в услышанное.
– Но как же?..
– Ах, милый мой, – улыбнулась графиня, – это только кажется, что память у всех одинаковая! И я веду речь вовсе не о Божьем даре запоминания – но о способности вспоминать. Вот, к примеру, современные ученые полагают, что именно этим человек отличается от зверей.
– Но ведь звери способны обучаться, не попадать дважды в одни и те же ловушки. Известны случаи, и премного…
– Известны. Однако что позволяет нам утверждать, будто звериная память устроена так же, как наша? А если они не вспоминают? Если все эти “случаи” запечатлеваются в виде новых инстинктов? Да, пес, чудом спасшийся от живодеров, в другой раз, едва их завидев, бежит прочь. Но понимает ли он, почему это делает? Ведь звери не обладают самосознанием – лишь набором биологических механизмов и способностью эти самые механизмы в течение всей своей жизни умножать. На основе опыта, разумеется. А память человека сложней – и, значит, должна быть разнообразнее в своих проявлениях. Мы усовершенствовали дарованные нам природою возможности. Мы формируем (или в нас формируются) воспоминания, которые мы способны анализировать и трактовать, как нам то угодно. Способны и видоизменять, пожалуй. В то же время мы давно уже начали формировать некую общую память, память, которая лежит вне опыта каждого отдельного индивидуума. И при этом подытоживает главное в каждом из нас.