— Их увела девочка с крыльями. Не знаю куда. Она ни за что не хотела с нами оставаться. Ничем ее было не убедить. Кого-то она мне напоминает…
Отмахиваюсь от него. Мне не до шуток, не до объяснений. Я вообще ни о чем не хочу ни слышать, ни разговаривать. Ни о чем и ни с кем. Даже с Клыком.
Я все еще вижу, как закатились у Ари глаза. А в ушах все еще стоит хруст его позвонков.
«Иди, — приказываю себе, — просто иди и иди. И ни о чем не думай».
Проходит минуты две, прежде чем я вдруг осознаю, что Ангел несет не только Селесту. Что-то еще оттягивает ей руки.
— Ангел, — я останавливаюсь посреди тротуара, — что у тебя там?
Что-то маленькое, черное, пушистое возится у нее под мышкой.
— Это моя собачка, — отвечает Ангел, и я вижу, как напрягается ее подбородок. Верный признак ее непоколебимого упрямства.
— Твоя что? — не веря своим ушам, переспрашивает Клык.
Мы было окружили Ангела, но тут я понимаю, что наша стайка и без того привлекает к себе ненужное внимание, и командую:
— Не останавливайтесь, вперед!
И уже на ходу бросаю Ангелу:
— А с тобой разговор еще не окончен!
В Баттери Парке, в самой нижней оконечности Манхэттена, маленькая заброшенная эстрада почти полностью скрыта от людских глаз разросшимися рододендронами и кустами можжевельника. Под ее прикрытием мы и спрятались от чужих нескромных взоров и от дождя, смывавшего с города дневную пыль. Чувствую себя опустошенной, словно кровь у меня откачали до последней капли.
— Значит, так, — стараюсь расправить плечи и придать голосу хоть какое-то подобие авторитета, — Ангел, объясни, пожалуйста, историю с этой собакой.
— Это мой пес, — твердо отвечает Ангел, не глядя на меня, — из Института.
Клык бросает мне взгляд, который недвусмысленно означает: «Если ты разрешишь ей оставить собаку, тебе крышка».
— Ангел, мы не можем оставить собаку.
Высвободившись из рук, пес садится рядом с ней. Сколько я могу судить, он ничем не отличается от обычной нормальной собаки. Смотрит на меня круглыми приветливыми глазами-бусинами и дружелюбно виляет коротким хвостом. Его черный влажный нос радостно принюхивается к тысяче новых запахов свободного мира.
Ангел притягивает собаку к себе, и Газ с любопытством придвигается к ним поближе.
— К тому же у тебя есть Селеста.
— Я люблю Селесту, но не могла же я оставить Тотала в том зверинце.
— Тотал? Почему Тотал? — интересуется Игги.
— Так было написано на карточке у него на клетке.
— Тотальный мутант. Стоит нам уснуть, как он тут же перегрызет нам горло, — Клык за словом в карман не лезет. Он точно заранее знал, как объяснить собачью кличку.