Я молчу.
— Если, конечно… — она нахмурилась. — Может, я совсем не такая, как бы им хотелось? Это, в общем, не моя вина, но, ты же понимаешь, у меня крылья, и всякое прочее…
«Вот именно, — думаю я про себя. — Наконец-то ты, Надж, попала в самую точку».
— С крыльями-то они, может, и не захотят меня совсем. Может, им обыкновенную дочку хочется. А от такой, как я, они и сейчас отказаться могут. Что ты про это думаешь, Макс?
— Не знаю, Надж. Если они настоящие родители, они, по-моему, должны любить тебя такой, какая ты есть, странная ты или нет.
Все это я говорю вслух, а про себя думаю о том, как Элле было без разницы, что я мутантка крылатая. И доктору Мартинез — тоже. Уж что касается ее, я вообще убеждена, что лучше мамы на свете быть не может.
Вдруг понимаю, что давлюсь слезами. Черт побери, этого мне только не хватало! Достали меня эти долбаные эмоции!
Прости мне, дорогой читатель, мои бранные слова. Это у меня ненароком вырвалось. Я вообще-то уже давно дала себе слово язык свой попридержать. Однажды, когда Ангел ногу подвернула, я выругалась, как заправский матрос. То-то испугалась. Мне только шестилетней матерщинницы не хватало. Так что с тех пор я особенно не ругаюсь, честное слово.
Лечу и вспоминаю, как мы с Эллой и ее мамой пирожки пекли. Тесто месили. Не какое-нибудь там покупное, а сами делали: мука, яйца и все такое. А как эти пирожки потом в духовке пахли! Домом! Так настоящий дом должен пахнуть, тепло и сладко.
Это были лучшие пирожки в моей жизни.
75
Вот это да! Внизу под нами целое море огней — Нью-Йорк.
Почти что весь Нью-Йорк — это длинный узкий остров Манхэттен, точнее, нижняя часть Манхэттена. Нет ничего проще, чем определить, где Нью-Йорк начинается и где кончается. Где темноту сменяет море огней, там и проходит граница. Кажется, что ни в одном доме нет ни единого темного окна, а улицы — это реки, светящиеся фарами машин.
— Людей-то — тьма тьмущая, — бормочет Клык рядом со мной.
Понять, что он думает, нетрудно. Чуть только вокруг нас люди — у нас начинается паранойя, и вообще становится очень хреново. Людей лучше избегать — так нас Джеб всегда учил. К тому же где гарантия, что это настоящие люди и что первый встречный не окажется ирейзером.
— Ништяк! Самый настоящий ништяк! — Надж не может прийти в себя от восторга. — Давайте вниз спустимся. Пошли скорей гулять по Пятой Авеню.[11] И в разные музеи тоже пойдем обязательно. А деньги у нас остались? Айда в магазин, поесть надо что-нибудь купить.
Она вся раскраснелась от возбуждения и нетерпения, и я пытаюсь ее урезонить: