Билла охватило предчувствие того, что его сейчас будут бить. Как это происходит и что при этом чувствуют люди, он не знал. Однако Билл Грэм обожал гангстерские фильмы и охотно читал детективы на ту же тему. Он ни разу в жизни не дрался, но часто представлял, как дает отпор где-нибудь на улице выскочившим из темноты грабителям. Воображаемые битвы происходили в таинственных местах, которые он не мог бы найти ни на одной карте ни одного города. Все являлось чистой фантазией. То, что это случалось не в Дилоне, — это сто процентов. В его городке, где он родился и вырос и где, вероятно, и окончит свою жизнь, темных улочек просто не было, равно как и не существовало клубов пара, бьющих из-под мостовой, фабричных труб на горизонте, пустых ящиков вдоль грязной уличной стены, о которую Билл колотил башкой воображаемого грабителя. Дилон являлся плохой декорацией для гангстерской драмы. Поэтому двое, вломившиеся в дом, выглядели как-то противоестественно. Они были в разладе с гармонией окружающего мира, в котором просто не могли случаться подобного рода происшествия.
— Так вы — из полиции? — спросил он, почувствовав, что дрожь добралась до голосовых связок.
Белый сунул ему под нос удостоверение. Билл не успел прочитать, что в нем написано, но сам вид документа успокоил его.
— Куда они делись? — буркнул белый.
— Откуда я знаю? — испуганно пролепетал Грэм, сразу поняв, что гость с удостоверением имеет в виду парочку русских знакомых Дуайта.
— У тебя, парень, могут быть серьезные неприятности. Ты что, решил карьеру сделать на нашей работе? — прошипел негр. Он все больше пугал Билла, хотя и был почти на голову ниже журналиста, в плечах неширок — вообще, с виду довольно хил. Тем не менее было в нем нечто, стоившее дороже накачанных мускулов Билла, его широкой, не знакомой с никотином грудной клетки.
— Обратитесь в полицию… В нашу полицию… Это рядом, я могу проводить. Может быть, там что-то известно… — забормотал он, отступая назад от подозрительного черномазого.
— Слушай ты, идиот, — проговорил белый полицейский таким тихим и страшным голосом, что все скрытые угрозы его приятеля показались журналисту наивными, как детский смех. — Мы спрашиваем — ты отвечаешь. До полиции дело дойдет.
— Пастор сказал: сели на мотоциклы и уехали.
— На мотоциклы?!
— Рокеры подобрали их… Бандит бандита видит издалека, — понес Грэм какую-то полнейшую чушь.
— Рокеры… Рокеры, говоришь? — ласково сказал черный и подошел вплотную. — Молодец. И знаешь, приятель… — Колено негра резко дернулось и вонзилось в пах. Грэм сложился пополам, причем, заметив свое отражение в зеркале, даже удивился на миг — как это удалось ему согнуться под таким углом не в пояснице, а в спине, словно позвоночник его стал резиновым. Тупая боль захлестнула его, казалось, она никогда не кончится. Боль была неплохо Биллу знакома — в колледже на футбольных соревнованиях ему несколько раз попадало мячом по яйцам. — …Никогда, — услышал он продолжение речи черного, — никогда не пиши того, в чем ты не уверен на сто процентов. Особенно… — На затылок Грэма точно обрушился потолок. Вскрикнув, он рухнул на пол, как марионетка, у которой разом обрезали все ниточки, поддерживающие ее мнимое существование. Окончание урока он слушал уже лежа. — …Особенно если речь идет о незнакомых людях. Сегодня тебе повезло. Я добрый парень. Другой бы убил, да и все дела.