И ещё он, вздохнув, покосился в сторону тела бывшего его старшего, Коляна, с которым прошёл не одну войну. Тот лежал на спине, уже не хрипя и не дёргаясь. И кровь, до того бившая фонтаном из мгновенно распоротого когтями твари кевларового нагрудника боевого защитного комплекса «Кольчуга М-3». Который перекинувшийся в голливудского оборотня парень вскрыл играючи.
— Угу. Посмотри Борь, какой экземпляр-то, а? — Один из учёных нагнулся, рассматривая утыканное иглами парализатора тело. — Обалдеть.
— И не говори. — Второй, деловито разложивший свой мешок, подошёл ближе. — Таких я ещё не видел.
— Чего?!! — Произнёс обалдевший Сапсан. — Каких таких?..
— Слышь, военный. — Борис повернулся к нему. — Ты локаторы-то спрячь. Грузи людей на броню и в карантинную зону. Понял? А то сам таким станешь. Быстро!
Сапсан открыл, было, рот, чтобы сказать всё, что он думает по поводу всяких там умников. Но тут пискнул коммуникатор, встроенный в экран наглазника и всё такое желание у него пропало. Даже по званию стоявший перед ним был на пару звёзд больше. Спецназовец хмыкнул и махнул своим, идя к «бэтэру».
— Ты на Базу сказал, чтобы их через «мозговарку» пропустили? — Первый, начавший натягивать мешок на Изменённого, обернулся к коллеге.
— Ну, уж ни в первой. Предупредил, красным кодом. Слышь, Валь, ты представляешь, если девчонка выживет? Она же беременная. Ёлы-палы…
— И не говори. Ладно, давай паковать. Вон уже наши возвращаются. Эх, родимый ты мой, мохнатый, чего ж ты такой тяжёлый-то?..
Отправленный к мосту патруль ничего не обнаружил. Кроме следов, которые никто и не думал скрывать.
Следы от протекторов тольяттинского внедорожника уходили на мост. Громадные когтистые отпечатки вели прямо в тёмную воду.
Егерь вёл машину в сторону одного из дачных посёлков, находящихся вокруг Радостного. Посёлок, бывший одним из самых больших, назывался прямо как конфеты в детстве: «Раздолье». Они молчали долго, почти всё время, пока ехали. Уже практически полностью добравшись до скопления дачных участков, среди которых был двухэтажный кирпичный дом, доставшийся ему по наследству, Егерю пришлось притормозить и загнать «Ниву» в густой пролесок. Сверху на барраже прошёл «крокодил». И сейчас он уже начал их бояться. Наташа, молча и тоскливо плакавшая всю дорогу, повернула к нему распухшее лицо с красными глазами:
— И мы… и с нами будет тоже самое? Но как же, ведь…
— Успокойся. Ни со мной ничего пока не произошло, ни с тобой, слышишь, Наташ?
Она всхлипнула, жалобно, по-детски:
— Да слышу, я, слышу. Вот только понять не могу. Ну как же так?