Свет фар прорезал ночь.
– Я прошагал пешком последнюю пару миль от остановки автобуса, – продолжал Панда, – и спрятался напротив через улицу. Они все были худыми и белыми. Мы с Кертисом оба смуглые, как мать. – Слева промелькнул закрытый торговый лоток Бри. – Пока я таращился, какая-то садовая бригада подкатила к дому и вытащила из грузовика косилку. Четыре подростка в семье, а они нанимали кого-то, чтобы косить газон.
Панда свернул на подъездную дорогу. Вдали неясно вырисовывался дом, ни одним огонечком не приветствуя их.
– Я нашел другое скрытное место, откуда мог наблюдать за их задним двором. И стоял там до темноты. – Панда заглушил мотор, но не двинулся из машины. – У меня возникло ощущение, что я смотрю телешоу. Они справляли день рождения матери. Развесили шарики, вручали подарки, большой стол со стеклянной столешницей украсили цветами и свечами. Стейки жарились на гриле. Я был голоден, как проклятый, а у них был такой вид, словно им дела нет до всего мира. Этот большую часть вечера обнимал свою жену. И подарил какое-то ожерелье. Я не мог рассмотреть его, но по тому, как она себя вела, я понял, что стоило оно гораздо больше пятисот долларов.
Сердце Люси переполняла жалось к нему. И еще что-то. То, во что бы ей лучше не вникать.
– А самое противное, что я ведь продолжал возвращаться. Может, дюжину раз за год. Стало легче, когда я достал машину. Иногда я их видел, иногда нет. – Он сжал кулаки поверх рулевого колеса. – Однажды в воскресенье я пошел за ними в церковь и сел в заднем ряду, откуда мог видеть всю семейку.
– Ты их и ненавидел, и хотел быть частью их, – сказала она. – Так вот почему ты купил этот дом.
Он оставил в покое руль и скривил губы.
– Глупое решение. Это были тяжелые времена для меня. Не стоило этого делать.
Сейчас Люси понимала, почему Панда отказался что-то менять в доме: вольно или невольно он хотел жить в музее, запечатлевшем их жизни.
Панда вышел из машины и обошел ее, чтобы помочь своей спутнице. Хотя она уже почти пришла в себя, но с благодарностью оперлась на него, когда он вел ее через переднюю дверь в спальню.
Он, не спрашивая, понимал, как сильно Люси нужно смыть грязные прикосновения ублюдков. И помог ей раздеться. Потом включил воду.
И сам разделся и встал с ней под душ. Не было ничего сексуального в том, как Патрик осторожно вымыл ее, вытер полотенцем, обработал ссадины на ногах. Ни разу не напомнил ей, что она заявила ему в баре, и не осудил за то, что пошла бродить, где не следовало.
Уложив Люси в постель, тронул пальцем щеку:
– Мне нужно поговорить с полицией. Дом запирается, наверху Темпл. Твой мобильник рядом с кроватью. Я скоро.