Люси подождала до полудня, чтобы прийти в коттедж за вещами. И обнаружила Бри, которая с блокнотом под рукой и затуманенным взором сидела за кухонным столом, а рядом поглупевшего от любви Майка. Слабый след от щетины на шее Бри и нежное собственническое обращение Майка с любимой не оставляли сомнения, как провели ночь эти двое, когда Тоби уснул.
– Ты не можешь уйти, – заявила Бри, когда Люси сообщила о своих намерениях. – Я работаю над планом спасения своего бизнеса, и ты мне нужна как никогда.
Майк постучал по блокноту, испещренному записями, явно сделанными рукой Бри, и сказал:
– Мы не хотим, чтобы ты одна оставалась в большом доме. Мы будем за тебя переживать.
Впрочем, эти двое не сводили глаз друг с друга, даже когда говорили с Люси, и Тоби был не лучше.
– Майк и Бри женятся! – объявил он, войдя в кухню.
– Угомонись, Тоби, – улыбнулась Бри. – Никто еще не собирается жениться.
По взглядам, которыми обменялись Майк с Тоби, можно было понять, что у них на сей счет имеются иные идеи.
Люси решила, что не стоит мешать их счастье с собственными неурядицами. Пообещала заскочить на следующий день и, помахав на прощанье, ушла.
Она продолжала лелеять свой гнев, но после нескольких дней прогулок в одиночку, когда ее изводила злость, и длительных поездок на велосипеде, которые все равно не помогали обрести сон, Люси поняла, что придется ей еще чем-нибудь заняться. В конечном итоге она включила оставленный Пандой лэптоп и вернулась к работе. Поначалу Люси не могла сосредоточиться, но мало–помалу нашла, чем отвлечься, что ей нужно было позарез.
Может, виною всему была боль от разрыва с Пандой, только Люси поймала себя на том, что все чаще вспоминает ту, другую, боль, которую терпела первые четырнадцать лет своей жизни с родной матерью, профессиональной хипповщицей.
« Люси. Я не приду ночевать сегодня. Дверь закрой».
«Я боюсь. Не уходи».
«Не веди себя, как маленькая. Ты уже большая девочка».
Но какая там большая девочка, когда ей было-то всего восемь. И следующие несколько лет только она и отвечала за их пришедшее в упадок домашнее хозяйство.
«Люси, черт возьми! Где деньги, которые я спрятала в ящике комода?»
«Я взяла их заплатить за квартиру! Ты хочешь, чтобы нас снова выкинули на улицу?»
Люси всегда считала, что чувство ответственности появилось у нее после смерти Сэнди, когда приходилось самой заботиться о Трейси, но теперь-то понимала, что все началось гораздо раньше.
Люси писала, пока не начинало сводить мускулы, но писать вечно она не могла, и когда останавливалась, принималось сильно ныть сердце. И тогда она снова укрывалась за стеною гнева. Лишь призвав его на помощь, она могла продолжать дышать.