Он провел шершавым подбородком по соску. От восхитительно болезненного трения Люси задохнулась. Он проделал это снова. Она изогнулась под ним, вмиг став открытой и такой чувствительной.
– Я-то надеялся на прелюдию малость подольше … – он разорвал фольгу зубами – … но раз ты так хочешь…
Она никогда не представляла, что можно так стремительно натянуть презерватив. Панда отпустил ее запястья. И одним мощным усилием вошел в нее.
Она ахнула. Развела пошире ноги. Он не дал ей времени привыкнуть к его размеру, а сразу начал двигаться. Без всяких там видимых ухищрений. Только глубокие мощные выпады, проникавшие до самого ее нутра. Ей всего-то и нужно было встречать эти толчки, тем самым подтверждая, что она не чувствует себя какой-то жертвой. Люси обхватила пятками его голени. Взбрыкнула под ним. Он улыбнулся, сверкнув зубами в полумраке.
Пот бисером выступил у него на лбу, но Панда все еще продолжал толкаться. Отказываясь сдаваться раньше нее.
Но она не собиралась приходить к концу первой. Люси стояла насмерть. Умрет, но не даст ему выиграть эту войну, которая, как и большинство войн, уже потеряла свою цель. Темные глаза все больше блестели. Он навалился всей тяжестью. Она обхватила его руками. Впилась ногтями. Она ему ничем не обязана.
И с этой мыслью она отдала ему все.
И в тот же момент он проиграл свою битву.
Спина его выгнулась, плечи выпрямились, бедра задвигались мощнее. Обрушился шквал. Землетрясение. Цунами.
– Пивка хочешь? – спросил он, не глядя на нее, когда все кончилось. Чистый пещерный человек до мозга костей.
– Нет. Я хочу спать. Одна. – И не церемонясь, насколько могла, показала на другую кровать.
Казалось, его ничуть не задело.
На следующее утро ее разбудил скрип двери. Люси с трудом разлепила веки. В дверях стоял Панда, держа два стаканчика кофе, которые раздобыл, должно быть, в конторе мотеля. Как выяснилось, быть ночью потаскушкой – одно, а наутро это уже не так забавно. Ей хотелось натянуть на голову простыню и умолять его убраться подальше. Простыню она оставила на месте, а чуток решила покапризничать:
– Хочу «Старбакс».
– Поторапливайся и одевайся.
Панда поставил кофе на комод.
Она притворилась, что прошлой ночью ничего не случилось, но от этого ей на душе стало еще муторней.
– Говорят, секс улучшает настроение. Что с тобой такое?
– Суровая правда жизни, – парировал Панда, колючий, как в былые дни. – Жду тебя снаружи.
Да уж, приятно поболтали, но ей-то что? Она порвала еще одно звено – последнее ли? – в цепи, связывавшей ее с Тедом. Он больше не был мужчиной, с которым она спала последним.