Сержанты невольно пригнулись, когда над ними пролетал такой «пикирующий бомбардировщик». Наверно, они испугались инстинктивного беспорядочного «бомбометания».
На шум случился строгий прапорщик, по должности — старшина батареи. Он внимательно оглядел крепко обнимающегося с Горбачевым дневального — у того от ужаса, что он не на тумбочке и не отдает честь, стали закатываться глаза. Потом старшина посмотрел на наши скульптурные композиции, приподнял за козырек фуражку, причесал волосы и прогрохотал:
— Чего, костюмчики не подошли?
Мы все молчали. Тогда он продолжил:
— Ну и хрен с вами! Присягу за строем принимать будете.
И ушел, не попрощавшись.
Один из самых сообразительных сержантов сказал, чтоб разрядить ситуацию:
— Вольно. Разойдись.
Мы пожали плечами и стали расходиться. В это время из-за наших спин выдвинулся маленький, щупленький питерский пэтэушник Степанов:
— Товарищи сержанты! — начал он, старательно имитируя отдание чести, — разрешите мне свою парадку забрать!
Младший сержант Гореликов, ближайший к Степанову, удивился:
— А ты что, не получил ее?
— Получил!
— Ну, и куда ты ее подевал?
— В каптера бросил! — с достоинством ответил Степанов.
— Зачем? Что, тоже рост не подошел? — спросил Гореликов.
Тот в ответ только пожал плечами: мол, все бросали — и я бросил. Посмеялись немного. Но через десять дней нам всем действительно пришлось принимать Присягу за строем, чтоб не портить торжественного момента для немногочисленных родителей, ветеранов и старшего командного состава. Впрочем, обиды никто не испытывал.
* * *
В парке Муса выстроил все наше отделение, вежливо попросив меня присоединиться к строю. В этой вежливости была скрыта какая-то подлость. Васька-Бык, как ни в чем не бывало, расхаживал взад — вперед. Цыган бессмысленно выпучивал свои коричневые коровьи глаза в никуда. Мне так захотелось куда-нибудь исчезнуть, что лишь осознание своей гражданственности помогало сохранить спокойное выражение лица.
— Равняйсь! Вольно! Смирно! — заревел Муса.
Некоторые, еще не совсем привыкшие к закидонам нашего большого босса, слегка расслабились.
— Не понял, румыны! Была команда смирно! — прогрохотал прапорщик и подался вперед. Малодушные должны были от этого движения падать в обморок. Васька-Бык тоненько захихикал.
— Товарищи солдаты! — продолжил Муса. — Все неуволенные в запас — два шага назад шагом марш!
Я оказался перед строем.
— Отлично! Почему мы здесь сегодня собрались? Кто скажет? — он обвел взглядом настороженных солдат. — Рядовой Цыган!
Цыган покрутил глазами и квакнул.
— Я думаю, вы все согласитесь с этими словами. Молодец, Цыган!