Будто желая подкрепить свои слова, девушка достала телефон и положила его на стол. Александра, сделав большой глоток еле теплого кофе, кивнула в знак того, что узнает аппарат. Лыгин за модой не гнался и все последние годы пользовался этой устаревшей моделью, в черном пластиковом корпусе, с истертыми кнопками и поцарапанным дисплеем. Лиза тоже притянула к себе кружку:
– И зачем я его увезла с дачи, не знаю. Утащила, как воровка… Смешно! Когда я увидела на столе телефон, мне почему-то пришло в голову, что он для меня там оставлен…
Александра опустила глаза. Она отчетливо помнила собственные ощущения, когда подняла с полу разорванную цепочку с подвеской. «Мне показалось, что эта вещь оставлена не зря, что это послание лично для меня. Да как бы я посмела ее взять, если бы не это ощущение?! А почему я так решила, сама теперь не понимаю…»
– За весь день папин телефон ни разу не зазвонил. – Лиза накрыла его ладонью. – А списки вызовов… Последний принятый звонок – от вас, но говорила с вами уже я. Не отвеченные последние вызовы – тоже наши с вами. Я просмотрела все списки, какие сохранились. Контактов не густо. Впрочем, папа никогда не был душой компании. Но все же и для него пять-шесть номеров, как входящих, так и исходящих, это слишком мало. Там – вы и трое людей, о которых я ничего не знаю, все мужчины. Еще мама и я. Маме он никогда не звонит. – Лиза скривилась, словно от внезапного приступа зубной боли. – Зато она отмечается регулярно. Продолжает просить деньги на мое содержание. Я два года живу отдельно, работаю и сама себя содержу, а она продолжает клянчить у отца!
Лиза вдруг запнулась, словно впервые сообразив, что откровенничает с незнакомым человеком. Помолчав минуту, девушка сменила тему.
– И вот я опять поехала на дачу, – нервно сглотнув, проговорила она. – Знаете, зачем? Нет, я не думала встретить папу. Я почему-то вообще не сомневалась – его там нет. Я поехала проверить, горит ли этот проклятый фонарь.
– И…
– Фонарь горел.
Они молча смотрели друг на друга, две женщины, сорокалетняя и совсем юная, выхваченные из темноты, поглотившей углы огромной мансарды, светом висящей над столом лампы. Было оглушительно тихо, и Александра слышала, как где-то на крыше порывистый ветер шевелит отстающий лист кровельного железа. Это был неуютный, раздражающий звук, будто огромная когтистая лапа осторожно скреблась наверху, пытаясь проникнуть внутрь дома.
– Когда я приехала, уже темнело, – продолжала Лиза. – Фонарь увидела еще издали. Только этот фонарь, больше ни единого огонька.