— Вполне возможно. Но суть в том, что он потенциально способен убивать. Не все на это способны. Что думаешь ты, Скарре?
Скарре, который грыз ручку, покачал головой.
— Я представляю себе преступника более взрослым, — сказал он.
— Почему?
— Она была в исключительно хорошей форме. Анни весила шестьдесят пять килограммов, большая часть из которых была мышцами. Хальвор весит только шестьдесят три — значит, их сила была примерно одинакова. Если бы именно Хальвор утопил ее, то она бы оказала ему такое сопротивление, что это привело бы к многочисленным внешним повреждениям, например, царапинам. Но все указывает на то, что преступник значительно превосходил ее силой и был, видимо, гораздо тяжелее. Анни же скорее сама превосходила Хальвора по силе. Возможно, в конце концов, он бы с ней справился, но я уверен, что это стоило бы ему очень многого.
Сейер молча кивнул.
— О'кей. Это правдоподобно. Но в таком случае мы практически возвращаемся к началу. Мы не нашли никого другого в окружении Анни с возможным мотивом?
— У Хальвора тоже нет никакого видимого мотива.
— У него нашли рюкзак, к тому же он испытывал к ней сильные чувства. Если бы я его выпустил, мне пришлось бы взять на себя ответственность, которую я не готов принять на себя, Конрад. А что Аксель Бьёрк? Ожесточенный, спившийся, с опасным характером? Там вы ничего не нашли?
— У нас нет данных о том, что Бьёрк был в Люннебю в тот день.
— Конечно нет. Судя по докладу, вы больше занимались двухлетним ребенком?
Он улыбнулся, но отнюдь не снисходительно.
— Не самим мальчиком. Реакцией Анни на его смерть. Мы попытались выяснить, как началось изменение ее личности. Возможно, это имело какое-то отношение к мальчику, или к тому, что она была больна. Вообще-то я надеялся найти кое-что другое.
— Что, например?
— Не знаю точно. Самое сложное-то, что мы не знаем, какого человека ищем.
— Возможно, палача. Он держал ее голову под водой, пока она не умерла, — жестко сказал Хольтеман. — Иначе на ее теле осталось бы что-нибудь позначительнее царапины.
— Поэтому я полагаю, что они сидели у кромки воды, бок о бок, и болтали. Откровенно. Может быть, он имел какую-то власть над ней. Внезапно он положил руку ей на шею и уронил ее в воду на живот. Молниеносно. Но решение он мог принять раньше, пока они еще сидели в автомобиле или ехали на мотоцикле.
— Он должен был вымокнуть и испачкаться, — пробормотал Скарре.
— Но на Кольвейен не было замечено ни одного мотоцикла?
— Только машина, ехавшая на большой скорости. Однако Хорген, хозяин лавки, помнит мотоцикл. Анни он не помнит. Йонас тоже не видел, чтобы она садилась на мотоцикл. Он высадил ее, заметил мотоцикл и увидел, что она направилась к нему.