Йенсволь замолчал и залился краской. Он молниеносно исчез в коридоре, и Скарре закрыл за ним дверь.
— Боже, — сказал он. — Волосатая и усатая ракета.
— Если бы народу было достаточно, — резко сказал Сейер, — я бы его опозорил.
— Зачем? — Скарре изумленно смотрел на шефа.
— Просто потому, что он мне отвратителен.
* * *
Фритцнер лежал на спине в шлюпке и смаковал «Ханс Премиум». После каждого глотка он затягивался сигаретой и одновременно читал книгу, которая лежала у него на коленях. Потоки пива и никотина струились по его кровеносным сосудам. Потом он отставил кружку и подошел к окну гостиной. Отсюда он мог видеть окно спальни Анни. Гардины были опущены, хотя только что подошло обеденное время, как будто ее комната больше не была обычной комнатой, как будто она стала святым местом, куда никому не дозволялось заглянуть. Сквозь гардины пробивался слабый свет от одинокой лампы — наверное, на письменном столе, подумал он. Потом он взглянул через дорогу и внезапно увидел полицейский автомобиль, откуда выходил молодой кудрявый полисмен. Видимо, он направляется к Холландам. Он выглядел не слишком серьезным, шел, подняв лицо к небу, — стройная изящная фигура, длинные кудри, наверняка на грани установленных для сотрудников полиции правил. Внезапно он свернул налево и вошел в его собственный двор! Фритцнер наморщил лоб. Автоматически взглянул через дорогу — видно ли из других домов, кто к нему пришел. Видно. Исаксен стоит во дворе и смотрит.
Скарре поприветствовал Фритцнера и подошел к окну, где только что стоял хозяин дома.
— Отсюда видно окно комнаты Анни, — констатировал он.
— Да, видно.
Фритцнер подошел и встал рядом с полицейским.
— Вообще-то я уже старик, так что я часто здесь стоял, пускал слюни и таращил глаза, надеясь увидеть ее, хотя бы мельком. Но она была не из тех, кто любит выставлять себя на всеобщее обозрение. Сначала задергивала занавески — и только потом стягивала свитер через голову. Я мог видеть только ее силуэт, каждый раз, когда она зажигала верхний свет и в занавесках не было слишком много складок. Что ж, и это неплохо.
Он непроизвольно улыбнулся, увидев выражение лица Скарре.
— Если быть честным, — продолжал он, — а я хочу быть с вами честным, у меня никогда не возникало желания жениться. И все же я хотел бы иметь детей, одного или двоих, чтобы оставить что-то после себя. И лучше всего — от Анни. Она была именно такой женщиной, которую хочется оплодотворить, если вы понимаете, что я имею в виду.
Скарре молчал. Он стоял с задумчивым видом, нащупывая языком кунжутное семечко между двумя коренными зубами.