Он замолчал и почесал кисть руки с тыльной стороны ладони, там, где виднелась ссадина размером с монету в двадцать крон.
— Вы один из тех, кто знал ее лучше всего. И вы наверняка передумали о многом. Мне придется спросить вас еще раз, было ли что-то в ее прошлом — переживаниях, знакомствах, высказываниях, впечатлениях — в чем угодно, что заставило бы вас задуматься. Просто вспомните, было ли что-то, что удивило бы вас. Покопайтесь в памяти, найдите любые мелочи, даже если вам кажется, что это глупости и пустяки, просто что-нибудь удивительное. Реакции, которых вы не ожидали. Фразы, намеки, факты, которые остались в памяти. В какой-то момент Анни резко изменила свою жизнь. У меня складывается впечатление, что за этим могло стоять что-то большее, чем просто переходный возраст. Вы можете это подтвердить?
— Ада говорит…
— Что говорите вы? — Сейер поймал его взгляд. — Она отвергла Хальвора, бросила гандбол и после этого замкнулась в себе. Произошло ли с ней тогда что-нибудь необычное?
— Вы говорили с Йенсволем?
— Да.
— О нем ходят слухи, но это, может быть, и не так… Слухи у нас разлетаются очень быстро, — добавил Холланд, слегка смутившись и покраснев.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, о чем говорила Анни. Что он когда-то сидел в тюрьме. Давно. Не знаю, за что.
— Анни знала об этом?
— Значит, он все-таки сидел?
— Верно, сидел. Но я не знал, знает ли об этом кто-нибудь. Мы проверяем всех, кто знал Анни, на предмет алиби. Мы опросили более трехсот человек. Но, к сожалению, пока никого не подозреваем.
— Наверху, на Кольвейен, живет человек, — пробормотал Холланд, — который не совсем здоров. Я слышал, что он приставал к девочкам…
— С ним мы тоже говорили, — терпеливо ответил Сейер. — Именно он нашел Анни.
— Неужели?
— У него есть алиби.
— Главное, чтобы оно было надежным.
Сейер решил не рассказывать Холланду, что алиби заключалось как раз в том, что Раймонд во время убийства «приставал» к шестилетней девочке.
— Почему она перестала сидеть с детьми, как вы думаете?
— Она выросла.
— Но ведь ей это очень нравилось. Вам это не показалось странным?
— Долгие годы она не занималась ничем другим. Сначала делала уроки, а потом бежала на улицу посмотреть, не нужно ли прогуляться с чьей-нибудь коляской. А если на улице начинался шум, она прибегала и сразу же восстанавливала мир и порядок. Бедняге, бросившему первый камень, приходилось признать свою вину. Потом он получал прощение, и все были счастливы и довольны. Она хорошо умела посредничать, у нее был авторитет, и все слушались. В том числе и мальчики.