Уехал Иван из Калиновки мало кому известным боксёром первого разряда, а вернулся мастером спорта.
«Вероятно, все ребята придут встречать меня на вокзал, — думал Железняк. — Ведь воскресенье, все свободны».
Но никто не встретил ни его, ни Гурьянова, даже Андрейки не видно было. Что же это такое? Может, телеграмму не получили? Странно. Скорее домой! Иван почти побежал и ещё издали увидел у своего парадного грузовую машину, покрытую красным и чёрным, большую толпу людей.
Навстречу ему из дверей показался длинный красный гроб. Железняк увидел спокойное, украшенное пышными, похожими на огромную белоснежную бабочку усами лицо Максима Половинки. Гроб медленно плыл среди толпы. В солнечном золотом тумане мелькнуло лицо Кирилла. Как же это могло случиться? Ведь когда Иван уезжал, весёлый и здоровый Максим Сергеевич пожелал ему на площадке «ни пуха ни пера». У подъезда, тесно прижавшись друг к другу, стояли Марина с Христиной и Андрейка. Иван подошёл, отдал брату чемоданчик, а сам направился к машине, где устанавливали гроб.
Заплакал на высоких нотах оркестр, медленно, на первой скорости, пошла машина, а за нею тронулись люди, и среди них в один ряд бригада Половинки, хмурая, осиротевшая.
Иван вспомнил Любовь Максимовну. Но её не было видно. Только на кладбище появилась она у гроба, вся в чёрном, постаревшая, измученная. Над могилой говорили речи, играл оркестр, а Иван, как бы стыдясь непрошеных слёз, всё смотрел и смотрел вверх, в синее июльское небо, где на широких, негнущихся крыльях огромными спиралями плавал в небе тяжёлый степной орёл. Засыпали могилу, поставили цветы в изголовье, вернулись домой. Пришли, сели и долго молчали, усталые, поражённые неожиданной смертью.
— Умер около своих тисков, модель блюминга выпиливал, — сказал Кирилл. — Голову на руки склонил и будто заснул.
Иван подошёл к столу, взял из ящика две тоненькие тетради. Неужели человек может предчувствовать свою близкую смерть?
Лёг на кровать, развернул тетрадь.
«С людьми надо быть ласковым», — прочитал он первую запись старого бригадира. Глаза Ивана наполнились слезами, но он сдержался и долго-долго лежал неподвижно, делая вид, что читает.
Вот и ушёл из жизни Максим Половинка, мастер и учитель, второй после мамы человек, на которого можно было так уверенно опереться. Почему же сейчас думается не о нём, а именно о маме, о последнем прощании в больнице, когда Иван стоял около её постели, путаясь в длинном накрахмаленном халате? Почему именно сейчас пришла мысль, так ли он живёт, как хотела мать, всё ли он делает, как она завещала? И снова отсутствие матери отозвалось болью. На мгновение появился страх перед теми трудностями, какие ещё поставит жизнь. Но он тут же прогнал это чувство: ведь он уже не беспомощный мальчик, а взрослый человек, донбасский рабочий.