Альфред не придал большого значения словам жены. Никакого голода земельная реформа, конечно, не вызовет — это ясно. Скорее наоборот. Но его всё это время интересовала другая сторона дела. Ведь если оккупационные власти приступили к проведению земельной реформы, значит, и передача промышленности в руки народа — не пустые разговоры.
Он наскоро пообедал, снова натянул куртку, взял кепку и вышел из дому. Необходимо с кем-нибудь обсудить все эти события, посоветоваться, навести порядок в собственных мыслях.
Ренике шагал по улице шахтёрского посёлка, почти сливавшегося с Дорнау, а мысль то и дело возвращалась к словам жены. Её жалобы, конечно, справедливы. Получают они далеко не всё из того, что значится в карточках. Правда, товарищи, приезжавшие из западных зон, рассказывали, что они там не получают и четверти положенного.
С такими думами Альфред добрёл до города и на минутку остановился, размышляя, куда же теперь направиться. Конечно, можно зайти в какую-нибудь пивную. Там уж наверно услышишь последние новости. Но это не то. Ему нужно спокойно, серьёзно поговорить с кем-нибудь, посоветоваться, обменяться мнениями. Пожалуй, лучше всего пойти к Грингелю. Теперь Бертольд — коммунист. Интересно, как он относится к событиям?
Альфред зашагал быстрее. Он даже чуть не проскочил мимо человека, остановившегося посреди тротуара и схватившего его за рукав.
— Товарищ Ренике! — воскликнул этот человек, и Альфред узнал Оскара Кребса, одного из деятелей городского комитета социал-демократической партии. — Вот хорошо, что я вас встретил!
Ренике не выказал особой радости. Ничего неприятного ему лично Кребс не сделал, тем не менее симпатии к этому человеку забойщик никогда не питал. Совершенно неожиданно Кребс заговорил с Альфредом как с равным. Этот фамильярный, приятельский тон заставил Ренике насторожиться.
А Кребс, поговорив о всяких пустяках и, будто между прочим, упомянув о том, что социал-демократическая партия будет бороться за повышенные нормы снабжения, неожиданно спросил:
— Вам за последнее время не приходилось говорить с кем-нибудь из коммунистов?
— Да, говорил кое с кем.
— Они вам не рассказывали о том, что собираются нарушить демократические свободы и ликвидировать нас? Вы только подумайте: ликвидировать старейшую партию, партию немецкого пролетариата, основанную ещё Марксом и Энгельсом!
Про себя Ренике подумал, что Маркс и Энгельс никогда и не собирались создавать партию, похожую на теперешнюю социал-демократическую, но, не чувствуя себя достаточно подготовленным для возражения, промолчал.