Знакомый Стивенсона из Восточной Германии, открытый апологет коммунистического режима, заявил тогда: «Отто Йон перешел на нашу сторону, так как был сыт по горло тем, что творилось в Западной Германии. Но затем он потерпел неудачу и стал заурядным пьяницей». На вопрос Стивенсона, трудно ли было Йону жить в таком мире, собеседник пожал плечами: «Быть немцем довольно сложно. На коммунистической стороне слишком сильна регламентация всего и вся. На Западе исполненные благих побуждений друзья поддерживают тех немцев, которые громче и больше всех кричат о «проклятых красных». Если же попытаетесь жить по совести, только наживете себе врагов».
Был период, когда власти стремились во всем добиться справедливости, но делали это для того, чтобы убедить руководителей союзной оккупации, что немцам можно доверить распоряжаться своими делами. Теперь старое мышление возрождалось, и ловкие юристы находили лазейки в законах, позволявшие военным преступникам вернуться к активной общественной жизни. Но не так страшны оказались неонацисты и их организации, а нехватка гражданской ответственности и отсутствие людей, способных отстаивать свои идеалы. Возвращалось поколение, взрастившее нацистов, что было гораздо опаснее. Можно было легко понять и доказать всем, что Гитлер плохой человек, но старая авторитарная система одобряла существование военной касты. И не нашлось пусть даже символической фигуры, чтобы поднять общественную тревогу.
Он был юристом и не любил, когда законы начинали служить чему угодно, но не правосудию. Виновные в массовых убийствах нацистской поры теперь могли избежать наказания. Люди, спланировавшие послевоенное выживание ведущих военных преступников, достигли большинства своих целей.
— Все, что препятствует созданию новой «Великой Германии», — это разделительная линия, проведенная русскими, — мрачно пошутил знакомый Стивенсона.
После поимки Адольфа Эйхмана западногерманское правительство заявило, что это может повредить его репутации за рубежом, и в силу вступил статут об ограничениях в том, что касалось непредумышленных убийств и менее серьезных преступлений. Но федеральное правительство попалось в собственную западню. Оно организовало так называемое Бюро на Людвигштрассе, глава которого потом сам попал под следствие. Обнаружилось, что в 1949 году он был приговорен к тюремному заключению советским военным судом за военные преступления и преступления против человечества. Его уволили. Появилась информация о массе людей, которых ждала скамья подсудимых. Оказалось, что в полиции находятся сотни эсэсовских убийц. Один за друг им они предстали перед судом. Однако большинство этих людей были мелкой рыбешкой, а не теми, кто сочинял предписания и подписывал приказы.