Очень жаль бедного молодого графа, попавшегося в ее сети. Маркиз не имел возможности своевременно предупредить юношу, что игра этой авантюристки зашла излишне далеко. Теперь их брак освящен церковью, и расторгнуть его, вероятно, невозможно. Но если все же дойдет до расторжения (насколько маркизу известно, в России в исключительных случаях Священный синод допускает разводы), Транкомб готов дать любые показания под присягой, чтобы раскрыть истинное лицо этой порочной особы. Он ведь чувствует себя виноватым, что невольно испортил графу жизнь…
«Елки-палки, — думал помрачневший генерал. — Даже если милордишка вполовину приврал, все одно дело неладно. Дыма без огня не бывает. Рассказывать Алексею или нет? Черт его разберет, как лучше, может, скажешь — и погубишь его счастье, а может, не скажешь — и погубишь его жизнь… Куда ни кинь, везде клин!»
Маркиз Транкомб, выпущенный из-под ареста вместе со своим секретарем и лакеем, тут же, не задерживаясь, направился в сторону греческой границы.
Естественно, тут же собрался в дорогу и Алексей вместе с Мэри и присоединившимся к ним лордом Дартлвиллем. Было решено, что граф выедет верхом налегке, чтобы не потерять способность к маневру и не упустить из виду маркиза, а графиня с братом в сопровождении Степана потихоньку догонят его в экипаже.
Алексей уже гарцевал на лошади, намереваясь тронуться в путь, когда прибежал генеральский денщик и попросил его сиятельство господина графа заглянуть на пару минут в штаб. Пришлось спешиться и пойти к Палич-Верейскому — генералам отказывать в просьбах неловко. Однако в душе Алексей был уверен, что в подобных обстоятельствах генерал и сам мог бы прийти и проводить его, сказав на прощание то, что ему было желательно; Палич-Верейский должен был понимать, что ротмистр Чертольский в данный момент чрезвычайно торопится в путь.
У генерала Алексей провел не так уж много времени, но вернулся с таким «опрокинутым» лицом, что Мэри сразу поняла — что-то случилось.
— Алексей, можно тебя на два слова? — спросила она мужа.
— Я тороплюсь, — напомнил граф так сухо, словно разговаривал не с молодой женой, а с назойливой попрошайкой, от которой надо поскорее отделаться.
Но Мэри не привыкла так легко сдаваться. Она схватила под уздцы лошадь, на которую Алексей намеревался вскочить, и заявила, что никуда его не отпустит, пока он не объяснит, что случилось и почему он вернулся от генерала в таком расстройстве (мрачного лица Алексею было не скрыть).
То, что генерал не пришел попрощаться с молодоженами, на свадьбе которых совсем недавно был посаженым отцом, тоже не укрылось от внимания Мэри, но на этом вопросе она решила внимания не заострять.