Вернувшись домой, Настя принималась варить овсянку себе и жарить яичницу для Игоря, который теперь каждый день торопился куда-то по делам. В доме начали появляться деньги — сначала не бог весть какие, потом уже побольше. Настя уже не отказывала себе в лишней баночке йогурта или огромной груше, если очень уж хотелось. Они с Игорем уже присмотрели в магазине для будущего малыша отличную коляску — не самую дорогую, но и далеко не дешевую, — но покупать пока не стали. Может, и глупо быть суеверными, но зачем искушать судьбу? Настя даже приданое для маленького домой не приносила, у матери держала и голубой красивый конверт, и одеяльца, и все пеленки-распашонки. Потом, пока она в роддоме будет, Игорь все домой принесет.
Игорь, торопливо поцеловав Настю, убегал, а она честно усаживалась за учебники, однако нередко, просидев над ними с час, внезапно понимала, что не прочла ни одного слова, а вместо этого видела себя, держащую на руках живой сверток, тихонько посапывающий. Встряхнув головой, она вновь пыталась сосредоточиться, но становилось уже жарко, их квартира обоими окнами выходила на юг, и Настя, махнув рукой на книжки, отправлялась под душ.
В общем, никогда еще она не сдавала сессию, абсолютно к ней не подготовившись. Но большой беды в этом не было. Преподаватели, лишь только взглянув на Настин выпирающий из-под легкого летнего комбинезончика живот и сияющие глаза, полные какого-то нездешнего счастья, моментально ставили ей в зачетке четверки. Ставили бы, наверное, и пятерки, если бы предыдущие отметки были получше, но Настю это совершенно не интересовало. Интересовало ее лишь то, что происходило внутри ее.
На девятом месяце она стала жутко бояться предстоящих родов.
— Да ладно тебе, не трясись так. Все через это прошли. Вон посмотри, сколько людей по земле ходит — их же всех кто-то когда-то родил. Никто еще, Настя, от этого не умер, — успокаивал ее Игорь.
— Как это — никто не умер? Женщины очень часто умирают во время родов, — обиделась Настя.
— Да брось ты… Когда это было. И вообще — ты молодая, здоровая, никаких отклонений, даже отеков нет — почему это ты должна умереть? От чего?
— От страха, — отвечала Настя и прижималась холодной щекой к щеке мужа.
— А вот от страха точно никто не умирал. Вот увидишь, все будет нормально.
— Ну да, ты же уже сто раз через это прошел. Знаешь, — шутила Настя. На этом разговор обычно закапчивался, чтобы на следующий день повториться снова.
Роды вопреки ее опасениям прошли совершенно благополучно и довольно быстро. Когда у нее начались схватки, она даже не закричала. Ей и в самом деле было не очень больно, но она знала, что первые схватки обычно бывают не очень болезненными, и принялась терпеливо ждать, когда же боль станет настолько сильной, что ей захочется кричать… В результате дотянула — едва не разродилась дома. А кричать ей так и не захотелось.