— Вы бы хоть фары выключили. Так и ослепнуть недолго. Где это вы видели, чтобы девушки толкали машины?
— Нигде. Только если вы не поможете мне толкнуть машину, мне придется торчать здесь всю ночь. А может быть, и весь следующий день. За прошедшие полтора часа вы единственный человек, который прошел мимо меня. Согласитесь, мои шансы призрачны. У меня двигатель не заводится, и если вы меня не подтолкнете, то я замерзну. Умру, и моя смерть будет на вашей совести.
Он улыбнулся еще шире, обнажив ряд удивительно белых, плотно посаженных зубов, и вытер рукавом капли пота со лба.
— Ну, так что вы решили? Моя судьба — в ваших руках. Кстати, если машина заведется, обещаю довезти вас куда надо. Бесплатно. Отвечу, как говорится, добром на добро. Ну так что, толкнете?
— Послушайте, — Настя слегка смутилась, — я не уверена… Я никогда не толкала машины.
— Ничего страшного, все в жизни бывает первый раз. Хотя я абсолютно точно уверен в том, что у вас ничего не получится.
Настя пожала плечами:
— Зачем же тогда пробовать?
— Я обязан использовать свой последний шанс. Умру с чистой совестью. Перед Богом и людьми.
— Вы что, проповедник?
— Нет, а вы?
— Что — я? — не поняла Настя.
— Вы — проповедник?
— Нет…
— Ну вот, кое-что мы уже узнали друг о друге. Начало положено — а это самое главное.
— Послушайте… — Глупый диалог про проповедников, видимо, показавшийся ее собеседнику смешным, вызнал у нее раздражение, и она решила больше здесь не задерживаться. — Вы извините, но мне пора. Всего хорошего. Считайте, что вы использовали свой последний шанс.
Она быстро зашагала вперед. Но не успела пройти и десяти шагов, как услышала за спиной его голос:
— Девушка, подождите, пожалуйста.
Настя обернулась. Он догнал се, взял за мокрую варежку, улыбнулся чему-то.
— Давно я не видел, чтобы девушки ходили в варежках — как дети… Послушайте, я не хотел вас обидеть.
— Да с чего вы взяли, что обидели меня? — Настя выдернула руку из его ладони.
— Тогда почему вы уходите?
— Почему я ухожу? Но ведь вы сами сказали, что я вряд ли сумею толкнуть вашу машину. Значит, я не могу ничем быть полезной. Зачем же мне оставаться?
— Но вы не можете меня бросить — одного, посреди дороги, в холодной машине.
— Мне вас очень жаль, но, кажется, я ничем вам не обязана, — отрезала Настя.
Он нахмурился. Странная девушка, слишком серьезная, все воспринимает в штыки. И все-таки ему не хотелось ее отпускать.
— Не обязаны. Но, знаете, есть такое чувство — милосердие. Оно вам знакомо?
Настя вздохнула, но не сказала ни слова, предоставив ему возможность завершить свой монолог.