Томаса подмывало завопить от отчаяния, так громко, чтобы свалилась с неба луна, ярко сиявшая на безоблачном небе. Он не замечал, что воздух, напоенный цветочными ароматами, чист и свеж, что погода сегодня на редкость хороша. Но что ему до погоды? Удар, нанесенный предательством жены, был так силен, что все остальное просто не имело значения.
— Да, черт возьми, но ты не преодолела своих чувств к ублюдку! Просто вышла замуж, поскольку не хотела упустить выгодного мужа.
— Это не так. Но ты прав, чувства действительно остались.
— А он был женат и не хотел тебя?
— Когда я снова встретила его после пятилетнего перерыва, он был помолвлен, о чем я не знала, пока не стало слишком поздно.
— Ясно. А если Джереми вдруг войдет в дверь и скажет, что хочет тебя, ты уйдешь с ним?
— Нет.
— Потому что ты чертова дочь викария.
— Потому что я никогда не нарушаю клятв.
Томас привычным жестом взъерошил волосы. Мегги улыбнулась.
— Значит, мне обманом подсунули жену, которая любит другого, — выпалил он, немедленно и горько пожалев о своих словах, прозвучавших безжалостно, жестоко, холодно, словно в крышку гроба вбили несколько гвоздей.
— Послушай, Томас, я глубоко тебя уважаю. И мне ужасно приятно, когда ты меня целуешь… когда любишь. Ты дал мне безумное наслаждение, но и я дала тебе не меньшее. Отныне Джереми больше не часть моей жизни. Я твоя жена и стану защищать и почитать тебя, пока не умру.
— Превосходно! — буркнул Томас, принимаясь мерить комнату такими широкими шагами, что халат развевался на ходу. — До чего же умилительно! Благородная жена, успевшая мне изменить. Проклятие!
Пальцы снова запутались в волосах.
— Поэтому ты был так груб. со мной в нашу брачную ночь? — внезапно догадалась она. — Думал о Джереми и хотел наказать меня?
— Это не тот поступок, которым можно гордиться, но ты права. Я причинил тебе боль.
Он снова забегал по комнате. Она всем существом ощущала исходивший от него гнев, только сейчас по-настоящему понимая, что сделала с этим человеком.
— Мне очень жаль, Томас.
— Естественно, как же не жаль! Ты так порядочна и чиста и вдруг, оказывается, совершила бесчестный поступок!
— Да, но ты мой муж, Томас. Навеки.
— Ну не прелесть ли?
— Почему ты снова отдалился от меня? Две недели назад?
— Ты видела его во сне. Повторяла его имя, — прошипел Томас, с силой ударив кулаком о стену. — Будь ты проклята, Мегги, и это через несколько минут после того, как мы сливались в экстазе! Я хотел… и все еще хочу прикончить его!
— А со мной что хочешь сделать?
— Не знаю. Я думал об этом, но не знаю. Не хочу снова причинять тебе боль в постели. Только не в постели.