— На мой вкус, это несколько сентиментально.
— Вероятно. Хорошо, тогда откроем шампанское. В дороге ты отказался его пить. Боялся, что у меня закружится голова? Или что я действительно заставлю тебя пригубить его из моего рта?
Томас молча улыбался. Так молода… слишком молода. И не заслуживает того, что ей предстоит.
Он наклонился и прижался к ее лбу своим.
— Надень ночную рубашку, а я пойду вниз и закажу ужин У миссис Миггс. По-моему, она очень довольна, что я выбрал ее гостиницу для нашей первой ночи.
— Наверное, хотя сам мистер Миггс что-то проворчал мне весьма неприветливо и все время смотрел в пол.
— Обычно с посетителями имеет дело миссис Миггс. Итак, тебе нужна горничная, чтобы помочь приготовиться ко сну?
— Нет. Я смогу дотянуться до остальных пуговиц. Он пошел к двери.
— Спасибо, Томас.
Томас остановился, и ей ужасно захотелось узнать, о чем он думает. Но Мегги боялась спросить.
Полчаса спустя они сидели друг против друга за столиком у окна. Мегги переоделась в миленький шелковый пеньюар персикового цвета, привезенный тетей Синджен из Эдинбурга. Томас, однако, по-прежнему оставался в сюртуке, брюках и начищенных до блеска ботинках. Галстук был повязан так же тщательно, как сегодняшним утром в церкви.
Ах, столько перемен за один день! Завтра она проснется уже не прежней Мегги… Прошло всего несколько часов, а жизнь бесповоротно изменилась. Интересно, испытывает ли Томас то же самое? Наверняка! Не настолько уж мужчины отличаются от женщин!
— Странно, — заметила она, беря кусочек хлеба. — Ужасно странно сидеть в пеньюаре напротив мужчины, не являющегося моим отцом или братом или хотя бы чертовым кузеном.
— Брось, Мегги! Не могу представить, чтобы ты носила столь соблазнительную штучку в доме викария!
— Положим, это правда, Томас, но все же ты до сих пор одет, а я раздета.
Томас усмехнулся и поднял бокал.
— За нашу брачную ночь.
Мегги долго медлила, прежде чем легонько коснуться его бокала своим.
Он дал ей чересчур много времени на волнения и раздумья.
— Как по-твоему, что будет после ужина?
— Поскольку, как тебе известно, кроме поцелуев, я ни о чем не знаю, у меня в голове все путается. Честное слово, путается, и я совсем ничего не соображаю. И все, что мне известно сейчас, — я счастлива, и ты улыбаешься. Думаешь, этого достаточно, чтобы продолжать?
— О, кроме улыбок, есть еще много всего.
— Что именно?
— Ты безобразно любопытна!
— Поскольку дело касается меня, не нахожу в этом ничего странного.
— Дальше будет наслаждение, и, если повезет, для нас обоих.
— Я уже испытала наслаждение, когда ты меня целовал.