Томас смертельно побледнел и почти мгновенно залился багровым румянцем.
— Ты не посмеешь говорить с ним на эту тему, понятно? Иначе я огорчусь куда больше, чем твой отец, узнавший о моей гибели от твоих рук!
— Нет, ты был бы мертв и ничего не чувствовал.
Она просто не знала, что он подслушал тот чертов разговор в саду, да и откуда ей знать? Поэтому и не понимает причину гложущей его ревнивой ярости. Впрочем, может, это к лучшему.
— Ты действительно чувствуешь себя хорошо? — осведомился он.
— Мало того, готова схватиться со всем миром. И более чем готова сражаться с вами, милорд.
— Я твой муж. И зовут меня Томас. Жена не должна сражаться со своим мужем, если под этим ты подразумеваешь очередной скандал.
Она вдруг сообразила, что с той минуты, как он показался в дверях, они только и делают, что ссорятся. И все же какая-то сила несла ее дальше.
— Собственно говоря, — сообщила она, — я подумываю, как половчее разбить тебе нос.
Томас промолчал, что, сточки зрения Мегги, было весьма мудро. Очевидно, какой-то инстинкт самосохранения у него все же имеется.
Она мельком взглянула на него, стянула ворот халата и медленно проговорила:
— Видите ли, милорд, у меня сильно саднит между бедер. Интересно, считают ли мужчины это достижением? Собственным успехом? Именно этого от них ожидают в первую брачную ночь?
— Поскольку ты пока не ездишь верхом, к вечеру все заживет. Поверь, тут нет ничего особенного. Прошлая ночь была и пролетела. И не думай больше о ней.
— Вижу, ты большой знаток в подобных делах. Наверное, занимался чем-то подобным много раз, если знаешь, что моя боль — всего лишь пустяк. Надеюсь, ты сам доволен своими безупречными действиями?
Томас покачал головой, понимая, что лжет. Почувствовав, как рвется перегородка, отделяющая девушку от женщины, он едва не взвыл от неземного блаженства, наполнившего его.
— Ясно. Значит, ты не соображал, что делаешь? Ни в первый раз, ни во второй? И оба раза сделал мне больно не нарочно?
— Успокойся, Мегги. Все кончено.
Она подняла глаза к потолку.
— На этот раз Господь меня разочаровал.
— Иногда Господь прощает оправданные, пусть и не слишком добродетельные поступки.
— Что-то я не поняла. Может, пояснишь?
— Мне не хочется обсуждать это.
— Да-да, главное не упоминать о том, что кажется неприятным законному мужу. Ладно, мне необходимо облегчиться. Уходи.
Кажется, он хотел сказать что-то, но передумал, отступил и тихо закрыл за собой дверь.
— Томас, — окликнула она. Он замер на месте и обернулся. Мегги просунула голову в дверь.
— Возьми! — велела она и швырнула ему халат, а сама хлопнула дверью, прислонилась к ней и, прикрыв ладонями обнаженную грудь, вздохнула. Оказалось, что он действительно смыл с рубашки почти всю кровь. Мегги сложила рубашку в крохотный квадратик и сунула в саквояж. Это ей вечное напоминание. Она будет часто смотреть на рубашку, дабы не забыть, что мечты весьма далеки от реальности.