Сказано это было так настоятельно, что только и оставалось, как повиноваться. Приезжий наклонился над книгой, взял перо и, как бы в раздумье начал вертеть его в руках. Кельнер пристально смотрел в зеркало, где отражалось бледное, истомленное лицо незнакомца с глубоко запавшими глазами, заострившимся носом и скулами, как будто готовыми прорвать желтую, воскового оттенка кожу на лице.
Через плечо незнакомца кельнер увидел, как тот после раздумья отчетливо вывел в записной книге: „Алексей Николаевич Кудринский, из Петербурга“.
– Вот и все, – улыбнулся кельнер, – угодно посмотреть комнату? Мы отведем вам номер три, окна в сад. Две с половиной марки: постельное белье, свечи, наша прислуга… Позволите оставить за вами?
– Да, да, пожалуйста… Но я все-таки пройду к водопаду, укажите мне, как пройти…
– Это недалеко. Вам нужно идти все по шоссейной дороге, свернуть влево, потом прямо: вы тогда выйдете к мосту через Вуоксу, там Иматра. Заказать на ужин не желаете-ли чего?
– Мне все равно… Приготовьте чай…
Кельнер поклонился.
– Номер вашей комнаты третий, – сказал он уже вслед уходившему Кудринскому, – мы вас будем ожидать. Звонить не нужно: мы обыкновенно ожидаем, пока соберутся все наши гости.
Кудринского уже не было. Кельнер пожал плечами, еще раз посмотрел на запись в книге, покачал головой и отправился к хозяину с докладом о поразившем его внимание туристе.
Между тем Кудринский шел указанной ему дорогой. Было уже одиннадцать часов, но северная белая ночь, опустившаяся над этим клочком земли, не скрыла его в этом белесоватом полумраке.
Шоссе, по которому шел Алексей Николаевич, было широкое, гладко утрамбованное, чисто выметенное. От пешеходной дороги оно отделялось длинным рядом невысоких, окрашенных белой краской столбов. Ряд чистеньких, с мезонинами, домиков легкой постройки, окруженных небольшими, аккуратно рассаженными садиками, уже был погружен в ночное безмолвие. Весь поселок был объят первым сном, только неутомимый водопад-чудовище ревел, да где-то неподалеку заливался певец белых ночей соловей.
Кудринский шел очень медленно, едва-едва передвигая ноги. Пройдя несколько сажен, он останавливался и отдыхал. Тяжелое дыхание вырывалось тогда с легким хрипом из его груди. Отдохнув, он снова начинал шагать…
Рев водопада все приближался и приближался, теперь уже отчетливо слышались в нем стук и грохот сотен гигантских машин, работавших с неимоверной скоростью. Шоссе круто завернуло влево, обходя засаженную высокими деревьями поляну. Затем, извернувшись новою излучиною, шоссе шло, вытянувшись совсем прямо, к высокому мосту, сгорбившемуся над какой-то, еще невидимой, пропастью.