Он поклонился и быстро вышел из комнаты.
— Может быть, нам и в самом деле удастся продержаться, пока снова появится Зандер? — тихо спросила Криста.
— А ты думаешь, он вернётся?
— Можешь не сомневаться, — сухо ответила Гильда. — Ты для Зандера чудесный бизнес. Как актрису он продаст тебя американским режиссёрам, как беглянку из советской зоны — газетчикам, а как женщину… Ну, тут он и сам не откажется…
Слова Гильды больно укололи Эдит, но возразить было нечего. Приятельница говорила чистейшую правду. Ведь какие бы чувства ни питал к ней Зандер, он всё же оставался офицером гестапо, который наблюдал за ней все эти годы. Страх затмил в ней все остальные чувства, и актриса заплакала, уткнувшись лицом в потёртый ковёр, покрывавший тахту.
За те несколько дней, которые прошли с момента назначения Михаэлиса на пост бургомистра, мрачноватое здание ратуши наполнилось новыми людьми. Михаэлис разыскал кое-кого из старых товарищей, составил список членов магистрата, утвердил его в комендатуре и приступил к работе.
Самые разные люди трудились теперь рядом с Лексом Михаэлисом. В состав городского управления вошли коммунисты и социал-демократы, беспартийные рабочие и интеллигенты. Конечно, никто из них не имел опыта административной деятельности в таких сложных условиях. Правда, офицеры комендатуры на первых порах часто помогали им, и Михаэлис едва ли не каждый день наведывался к полковнику за советом.
Удивительным казалось на первый взгляд, каким образом сам полковник Чайка так быстро находит правильное решение в каждом затруднительном случае. Однажды бургомистр спросил об этом коменданта.
— Видите ли, товарищ Михаэлис… — сказал Чайка. — Вы, вероятно, знаете, что многим из нас приходилось в жизни заниматься не только военным делом, но и политической работой и государственным строительством. Я, например, довольно долго был партийным организатором на большом машиностроительном заводе. Пожалуй, я могу назвать эти годы своим вторым университетом. В Германию мы все пришли довольно хорошо подготовленными.
— Да, много нам ещё придётся учиться, — вдумываясь в слова полковника, произнёс Михаэлис.
Тем не менее, когда новый бургомистр появлялся в своём просторном, залитом солнцем кабинете, никто бы не заметил на его лице ни малейших признаков неуверенности. Лекс Михаэлис приучал себя действовать решительно и твёрдо.
Едва только выяснив положение в городе и определив запасы продовольствия, бургомистр собрал владельцев продуктовых магазинов.
Торговцы входили в здание ратуши с опаской. Они ещё не знали, о чём пойдёт речь, и на всякий случай оделись похуже. Недоверчиво рассаживались они на кожаных стульях в кабинете бургомистра. Лекс посматривал на них и про себя ухмылялся: он — то уж хорошо знал, что у этих тихих, бедно одетых людей немало припрятано на чёрный день.