В прошлом директор второстепенного оркестра, маленький, необыкновенно подвижной, Зигфрид Горн казался бургомистру образцовым работником. Он охотно и часто делал доклады и произносил речи. Благодаря ему уже открылись городские кино. Одним словом, Зигфрид Горн сразу развил бурную деятельность.
Притом из всех работников магистрата он один старался как можно меньше докучать офицерам комендатуры. Михаэлис заметил эту его особенность, но в спешке и суете не придал ей никакого значения: были в то время дела и поважнее. Достаточно сказать, что за последние дни в ратушу стали особенно часто наведываться крестьяне. Их приводили сюда слухи о предстоящей земельной реформе, которые уже широко распространились по окрестным деревням.
Вот и сегодня, пока Михаэлис сидел у Соколова, в здании ратуши появился бедно одетый крестьянин в обычной для этих мест зелёной шляпе с петушиным пером за лентой. Левая рука у него, видимо, была ампутирована — тёмная перчатка закрывала неподвижную кисть. Крестьянин объяснил, что хочет кое о чём справиться и поговорить с бургомистром. Так как Михаэлис отсутствовал, посетителя направили к Зигфриду Горну.
Крестьянин вошёл в кабинет заведующего отделом культуры, поздоровался и присел к столу. Горн смотрел с некоторым беспокойством на его сухое, обветренное лицо с упрямым ртом и решительным подбородком. Это было лицо человека, много видевшего и много испытавшего.
— Я из Гротдорфа, — сказал крестьянин. — Пришёл по поводу земельной реформы.
— Что вы хотите узнать? — вежливо осклабился Горн.
— Я хочу узнать всё.
Прежде всего мы должны предостеречь вас от самовольных действий, — неторопливо начал Зигфрид Горн. — Пока ещё ничего не известно. Не исключено, что это — только обещание. Вполне вероятно, что никакой реформы вообще не будет. Во всяком случае, сейчас мы сами ничего не знаем.
Сказано это было необыкновенно учтиво, даже ласково. Однако слова произвели на пришедшего такое впечатление, будто его ударили.
— Понятно! — сказал он, вставая и нахлобучивая на свою большую голову зелёную шляпу. — Ну, так вот что я вам скажу, милостивый государь! Передайте вашему бургомистру, что мы, так и быть, ещё немного подождём, но только недолго. Нам земля нужна. Мы тоже не хотим самовольничать, но скажите бургомистру, чтобы там поторапливались. А то как бы мы вас не опередили. До свидания.
Он повернулся и вышел, не обращая никакого внимания на замешательство Горна, сосредоточенно рассматривавшего свои ногти.
Почему смутился Зигфрид Горн? Ведь вопросы земельной реформы совершенно его не касались. И всё-таки ему стало не по себе. Уж очень дерзкие посетители приходят в магистрат!