— Какая ты красивая, Таня, как тебе идёт эта форма, — вдруг сказала Джен, будто ничего не случилось.
Таня не ответила. Она не собиралась забыть то, что произошло в этом доме. Она взглянула на майора Маркова и сказала:
— Уже время прощаться. Я очень благодарна вам, миссис Энн, за гостеприимство. Прощайте, Ральф. Когда увидите самолёт с красными звёздами на крыльях, думайте, что это лечу я.
Крауфорд молчал, только лоб его покрылся испариной.
— Прощайте, мистер Гибсон и мистер Кросби. Мне было очень интересно познакомиться с вами.
Таня посмотрела прямо на Гибсона, на Джен, на миссис Кросби.
— Боже мой, и эго — Англия… — вырвалось у неё.
Она повернулась и пошла к дверям.
Майор попрощался коротким, вежливым поклоном и вышел из гостиной. Он нагнал Таню у высокой железной калитки. Она стояла рядом со старым Бобом, который пришёл попрощаться с девушкой. Он принёс маленький букет красных цветов — в темноте они казались почти чёрными.
На прощание Таня крепко поцеловала старика.
Когда затих шум мотора, Рандольф Крауфорд сказал, глядя на миссис Кросби:
— Она, наверное, не всё знает об Англии. Эх, если бы она сейчас была здесь, я бы ей объяснил, что не всё у нас можно купить за деньги…
— Довольно об этом, Ральф, — сказала миссис Кросби, подойдя к лётчику и положив руку ему на плечо. — Она уже ушла, и никогда вы ей не скажете этих слов. А я теперь всегда буду думать о ней. Мы много спорили с ней, но только сейчас я поняла её убеждённость и честность. Их нельзя купить, Ральф, ни за фунты, ни за доллары.
Она посмотрела на мрачного Гибсона, которому весь этот разговор казался неуместным, и, словно вспоминая, повторила:
— Как это она сказала? «Боже мой, и это — Англия…»
Тяжёлые удары часов прозвучали в холле и отозвались во всём доме. Миссис Кросби отсчитывала удары. Прозвучал удар гонга.
— Прошу всех к столу, — сказала она. — Восемь часов.
И, неожиданно для самой себя находя выход в этой нерушимости старинного порядка, цепляясь за него, как за что-то надёжное, она первая вышла из гостиной.
За обедом никто не проронил слова. Даже мистер Гибсон не похвалил ни одного блюда, даже Джен не напомнила о необходимости немного выпить.
После обеда в кабинете Кросби Гибсон закурил сигару.
— Сейчас нам с вами нужно развить довольно бурную деятельность, Кросби, — сказал он. — Что бы там ни говорила эта девушка, кому бы ни докладывала, а генералам — раз они взяли деньги — придётся исполнять свои обещания. Кроме того, не может быть, чтобы американцы уничтожали собственные заводы. Мне кажется, я выбрал несколько неправильный путь. К Рузвельту с таким предложением, пожалуй, не стоит соваться, но мистер Черчилль прекрасно понял бы нас с вами.