— Полин, вы еле ходите. Вам нехорошо?
— Нет, просто ноги устали. Не обращайте внимания.
— Как я могу не обращать на это внимание? Сядьте, наконец, что вы себя мучаете?
— Сейчас сяду. Только сначала найду обещанный диск… Вот он!
Вытянув из стойки зеленую коробку, по которой полукругом шли розовые буквы (не самое благородное сочетание), Полин протянула ее Николасу. Он прищурился, пытаясь прочесть названия танцев.
— Черт… Так мелко… А я без очков. М-м-м… Фокстроты Кола Портера, вальсы Уэйна… Неплохой набор. А что здесь написано? Я не могу разглядеть… «Сибоней»?
Полин приблизилась к нему вплотную и кинула взгляд на коробку.
— Да. Это румба. А мне очень нравится слоуфокс «Коктейль для двоих». — Она ткнула пальчиком в надпись, для чего ей пришлось почти прислониться к Николасу.
Он отвел диск в сторону, и посмотрел на нее вопросительно. С трудом, удерживая нарастающий трепет, Полин отступила.
— Если хотите, можете послушать прямо здесь и сейчас. А я сварю нам кофе.
— Для кофе поздновато…
— А для чего в самый раз?
Теперь улыбка Николаса показалась немного виноватой.
— Сказать честно? Знаете, Эркюль Пуаро пил липовый отвар. Я никогда не пробовал этот напиток и не претендую на славу великого сыщика, но я, как и он, порядочный педант. По вечерам я пью отвар мяты и плодов кориандра.
— В лечебных целях?
— Право, разговор о моих болезнях не самый интересный. Предпочитаю казаться абсолютно здоровым. У вас есть зеленый чай?
— Только в пакетиках.
— Отлично! То, что нужно. Я с удовольствием выпью чашку — но попозже. Сейчас я хочу, чтобы вы сели и отдохнули.
— Поставить диск?
— Ну, хорошо.
Когда сладкий до приторности дребезжащий тенор семидесятилетней давности в сопровождении давно ушедшего в небытие джаз-банда негромко замурлыкал «Она не тревожится ни о чем», Полин поглубже забралась на диван, и попыталась украдкой размять ноющие щиколотки. Николас сел рядом.
— Лучше это сделаю я. Вам так будет удобнее. Не возражаете?
Полин покачала головой. Николас положил ее ноги себе на колени, накрыл крупными ладонями сразу обе ступни и приступил к их бережному растиранию. На Полин снизошло сливочное блаженство, оно окутало ее и парализовало волю и разум. Привалившись к спинке дивана, она молча смотрела на Николаса из-под полуопущенных век: время замедлилось и забуксовало, секунды неспешно таяли, словно сахар в горячем кофе. Наконец Николас прервал процесс массажа, подался вперед, обхватил ее за талию и потянул к себе. Вначале последовала серия обжигающих прикосновений его губ, затем его пальцы осторожно повели предварительную поверхностную разведку.