* * *
Во вторник вечером позвонил Сол, против обыкновения явно пребывающий в приподнятом настроении.
— Согласись, Полли, это было очень любезно со стороны наших сантехнических друзей-заказчиков.
— Что именно?
— Ну, как же? Прислать приглашения на рождественскую вечеринку для сотрудников фирмы.
— Я не получала никакого приглашения.
— Да? Но их, судя по штемпелю, рассылали еще одиннадцатого, а сегодня пятнадцатое… Наверное, какая-то путаница. Уж если меня пригласили, то тебя просто не могли забыть. Позвони их шарообразной секретарше, пусть проверит.
— А что в этом приглашении написано?
— Сейчас… Где же оно… Вот. На два лица, Полли! «Приглашаем вас»… бла, бла, бла… «на рождественскую встречу друзей»… как тебе это нравится? «которая, состоится восемнадцатого декабря»… то есть в пятницу… «в клубе «Харпо». Неплохое местечко, я его знаю, там, на втором этаже великолепный суши-бар. Начало в шесть часов вечера.
— Значит, на два лица, Сол? — Полин пыталась сообразить, в чем дело.
— Да. Ума не приложу, кого бы взять с собой. А ты пойдешь?
— Конечно. Правда, придется оставить Кати одну на целый вечер.
— Ничего, она уже взрослая. Посмотрит телевизор. Не забудь позвонить этой толстухе, Полли, и вежливо намекни ей на небрежное отношение к своим обязанностям. А еще лучше, — пожалуйся самому Андерсону.
— Я так и поступлю, дорогой. Спасибо за заботу.
Никакой путаницы нет, подумала Полин. Разумеется, приглашение Солу, выслали по инициативе как всегда внимательного Николаса. Вероятно, он же рачительно распорядился не посылать отдельное приглашение Полин, а решил просто взять ее с собой в качестве второго лица — вот и все объяснение. Непонятно только, почему он не позвонил сегодня вторично: обычно их развернутая Вторая Ежедневная Беседа проходила именно в это время. Первая Ежедневная Беседа (которую Полин вела, как правило, еще лежа в кровати) занимала не более, нескольких минут: Николас лишь коротко осведомлялся о состоянии Полин, планах на день и прощался до вечера. Правда, сегодняшний утренний разговор вообще состоял из пары фраз; к тому же Николас, прервавший ее на полуслове, говорил настолько отрывистым и жестким тоном, что Полин даже слегка обиделась. Может, следовало не обижаться, а насторожиться?
Наступившая среда неожиданно обернулась сплошной пыткой, напрочь, похоронившей предпраздничное настроение последних дней: Николас словно испарился. Полин тщетно ждала звонка, не зная, что и думать, подскакивала, когда начинали верещать мобильники коллег, а затем принялась каждые полчаса звонить ему сама — ни один из телефонов Николаса упрямо не отвечал. В начавших сгущаться сумерках Полин увидела в окно летящую птицу, которую сносили назад мощные порывы ветра, и сочла это дурным предзнаменованием. Вечером она, уже изрядно выведенная из равновесия, набрала его домашний номер и бесконечно долго слушала ввинчивающиеся в ухо гудки, пока, наконец, не уговорила себя положить трубку на рычаг.