Князь Палаэль (Снежкин) - страница 7

— Говорят, что с Палаэлем все в порядке, — заметила Рокуэл.

— Да, — кивнул я, — заходила мать, сказала об этом. Правда заметила, что послезавтра я еду в Академию один. Значит, все-таки, повреждения у Палаэля очень серьезные. Им же архимаги занимаются и при незначительных ранах поставили бы на ноги уже к сегодняшнему вечеру. Я даже представить боюсь, что с ним.

— Не волнуйся, все с ним будет в порядке, — сестра поднялась с кровати и, погладив меня по голове, вышла из комнаты.

Королевский Дом Алмазной Короны
Комната целителей. Капитан Вихрь (Александр).

Темнота.

Открываю глаза, но сфокусировать зрение не получается. Закрываю глаза.

Я что, вчера перебрал? Голова немного побаливает, все кости ломит. Та-а-ак… Пытаюсь вспомнить, что я вчера делал. И с кем. Мать твою, как же голова разболелась! Чувствую, что становиться плохо. Очень плохо. Куда-то проваливаюсь…


«Иду вместе с майором Тишкиным в штаб округа. Он у нас прибыл из Чечни. Назначили начальником вещевой службы. Здоровый мужик, с явно оформившимся „амортизатором любви“. Ну, так он сам свой живот называл. Мне самому надо в КЭЧ, но поскольку машину до Екатеринбурга командир выделил одну, пришлось совместить и его дела, и мои. В штабе округа, у дежурного подполковника, выяснили, что начальник вещевой службы округа заболел. Вместо него остался прапорщик, который ни хрена никому не дает. Видимо, чтоб начальник потом не орал, что дал не то, и не тем. Но Тишкина это не остановило.

— Смотри, Саня и учись, пока я с тобой, как надо прапороидов воспитывать… Обрати внимание, КАК с ними надо разговаривать! Научишься — будешь жить хорошо, все и всегда будет поступать тебе вовремя! — с этими словами Тишкин решительно направился на третий этаж, где, как объяснил дежурный, и находилась резиденция данного прапорщика. Мне почему-то стало его заранее жалко. К слову будет сказано, по всему штабу округа шел грандиозный ремонт. Все везде завалено, всюду строительные материалы и мусор. Прочие прелести подобных мероприятий, в виде праздно шатающихся рабочих, постоянно висящей в воздухе пыли и многого другого, тоже присутствовали. Добрались мы, значит, до цели — обычной двустворчатой деревянной двери. Ни надписей на ней, ни других обозначений. Но точно — она. Тишкин приостановился, и со всего размаху впечатал в эту дверь свою правую берцу сорок последнего размера. Дверь разве что не вынесло с петель! Заходит внутрь со словами: „Ну, здравствуй…“. Я за ним. Тут утыкаюсь ему в спину, чувствую — сдает назад. А позади Я. Выглядываю у него из-за спины. Картина: длинный стол-взлетка, за ним сидит штук десять полковников, успеваю заметить парочку генералов, а во главе стола — медленно наливающийся кровью первый заместитель командующего Приволжско-Уральского Военного Округа генерал-лейтенант Мирошниченко. Совещание, видите ли, он тут проводить соизволил. Как впоследствии выяснилось, каморка с нужным прапорщиком находилась этажом ниже, а здесь был кабинет первого зама… Начинаю тоже сдавать назад, уже синхронно с Тишкиным. И тут раздается рев: